Понемногу о многом
Шрифт:
Воронин. Главное – партию развалили. Ведь она и не партия вовсе, а орган управления. Нет его – и страны нет. Надоело все, Василий Семенович. Была бы пенсия, ушел бы не раздумывая.
Лаптев (загадочно улыбаясь). Прав ты, Виктор Петрович. Знаешь, а пенсия-то у тебя льготная уже выслужена. У тебя же северный стаж.
Воронин. Года два до льготы не хватает.
Молча пьют кофе. Лаптев по внутреннему телефону связался с Лилией.
Лаптев. Лилия Ивановна, дорогая, принеси-ка
Лилия пришла быстро, как будто стояла за дверью. В руках – две папки.
Лаптев. Лиля, разъясни нам ситуацию с льготными пенсиями. Обрадуй Виктора Петровича.
Лилия. Ну так что не ясно? Вы, Виктор Петрович, если бы пятнадцать лет проработали в районах Крайнего Севера, то на пенсию по старости… Ой, простите, какой же вы старик? (После жеманной усмешки продолжила.) На пенсию по возрасту могли бы выйти на пять лет раньше, то есть в пятьдесят пять лет.
Воронин. Да знаю я это. В том-то и проблема, что пятнадцати лет нет.
Лилия. У вас северный стаж – тринадцать лет и девять месяцев. Вот смотрите, все подсчитано точно. По старому порядку, если нет полных пятнадцати лет, то льгота не возникает, а новое постановление гласит, что отработавший на Севере больше десяти лет, но меньше пятнадцати, льготу все же имеет. Считается она легко – вот, смотрите. (Передала листок с расчетом Воронину и продолжила.) Вы можете выйти на пенсию по возрасту ровно через сто пятьдесят два дня. Но это не все. На сегодняшний день у вас, Виктор Петрович, неиспользованный очередной отпуск за три года, а это с учетом добавки за вредность – девяносто рабочих дней, да еще отгулов у вас двадцать семь дней. В общем, я подсчитала – вы можете увольняться хоть сегодня.
Лаптев (крякнул, взглянул на Лилию с укором). Лилия Ивановна, это дело не твоего ума. Подсчитала – спасибо, можешь идти.
Лилия, обиженная, быстро выскочила за дверь.
Воронин. А что это за отгулы она насчитала?
Лаптев. Да я ей велел учитывать работу руководства в выходные дни. Вот у тебя и получилось за год двадцать семь дней.
Лицо у Воронина покраснело, он замолчал. Замысел Василия Семеновича он хорошо понял.
Воронин. Меня вообще-то устраивает уйти на пенсию, но жить на что-то надо. Заниматься буду своим делом. (Сильно смущаясь.) Хочу просить у тебя, Василий Семенович, или тракторишко, или грузовичок.
Лаптев. И ничего больше?
Воронин. Больше ничего. Хорошо бы «Беларусь» или ЗИЛок. Мы же списываем и реализуем технику. Не задаром, я куплю как все.
Лаптев (рассмеялся). Виктор, решим твой вопрос. «Беларуси» нет. Последний недавно продали. А ЗИЛ-130, почти новый, сорок тысяч всего наездил, есть. Спишем его, оценим остаточную стоимость, ну, положим, в триста рублей. Плати в кассу, получай машину и владей.
Воронин. А цена-то не слишком мала? Никто не придерется?
Лаптев. Продадим тебе как ветерану, уходящему на пенсию. Ты же помнишь, что в приказе по министерству говорилось: ветеранам оказывать максимальное содействие. Все нормально, не беспокойся. А потом – это же моя ответственность. Помогаю тем, кого уважаю. Так вот.
Воронин (прочувствованно). Спасибо, Василий Семенович.
Лаптев (твердым голосом). Решили главное, а теперь давай обговорим детали. Ты пишешь два заявления: одно – об увольнении в связи с выходом на пенсию, дату его обговори с Лилией, другое – с просьбой продать машину. Это заявление с моей резолюцией храни у себя – спокойней будет. (Лаптев встал, давая понять, что разговор закончен.) Желаю успеха. Постой, а ты каким делом хочешь заниматься? Не с нами ли решил конкурировать?
Воронин. Дом в деревне купил. Буду крестьянствовать.
Лаптев. Слушай-ка, трубы у нас есть неликвидые, толстостенные, трехдюймовые. Цена плевая. Пару тонн наберется. Оформляй – отличные столбы на забор, сто лет простоят. Ну, будь здоров.
Воронин вышел из кабинета. Лаптев облегченно вздохнул.
Картина 4
Кабинет Воронина. Воронин разбирает бумаги, дверцы шкафа открыты, на столе – стопки папок. Входит Ашот Карапетян.
Ашот. Здравствуй, Виктор Петрович! Уходишь от нас?
Воронин. Здравствуй, Ашот, садись. Ты уж все знаешь.
Ашот. Знаю, даром, что ли, меня зовут Ашот, который все знает.
Воронин. Да, Ашот, ухожу на пенсию.
Ашот. А не ошибаешься? Жалеть не будешь? Ты же молодой еще.
Воронин. Жалеть? Может быть, и буду. Ведь всю жизнь в тресте проработал. Но решение принято, назад ходу нет.
Ашот. Виктор, а ведь ты один смог бы остановить этот грабеж в тресте. Все так считают. Кроме тебя некому.
Воронин. Ох, Ашот. Думал я, много думал. Ну, прикинь: воровство я бы прекратил. После этого всю команду во главе с Семенычем в прокуратуру надо сдавать. Верно?
Ашот. Верно, Витя. А дальше бы ты работал, руководил бы по справедливости, как всегда. Тебя же знают, уважают.
Воронин. И боятся.
Ашот. И боятся, это так. Но кто боится? Бездельники, хапуги.
Воронин. Ашот, ну как работать по справедливости, если вся эта затея Ельцина, Гайдара, Чубайса изначально несправедлива?
Ашот. С тобой меньше было бы несправедливостей.
Воронин. Вот именно – меньше. Давай прикинем: стал я генеральным директором ОАО, ЗАО или ТОО, черт их разберет, какая между ними разница? И что дальше делать? Зарабатывать деньги, выполнять любую работу, лишь бы прибыль была побольше.
Ашот. Ну и правильно.