Пони
Шрифт:
– Нет… Пока не придумал ему имя. Может, Буцефал? Так звали коня Александра Великого…
– Я знаю, кто такой Буцефал! – возмущенно перебил меня Митиваль. – И это слишком уж звучное имя для такого невысокого жеребчика. Пони, на мой взгляд, лучше. Гораздо больше ему подходит.
– А мне кажется, не очень. Говорю тебе, в этом коне есть что-то особенное.
– Я и не спорю. Но все равно считаю, что кличка Пони для него – самое то.
– Нет, я придумаю что-нибудь получше, вот увидишь. Хочешь поехать верхом вместе со мной?
– Нет-нет, я люблю
– Должно быть, это солончаковые пятна, – определил я, присмотревшись. – Па тут копает бром.
– Похоже, будто идешь по дну пересохшего пруда.
– Помню, Па рассказывал, что когда-то тут был океан, миллионы лет назад.
– Когда мы были здесь в прошлый раз, под ногами так не хрустело.
– Ох, Митиваль! Надо было мне ехать с ним!
– Ты же не мог. Разве забыл? Он не разрешил тебе даже выйти из дома.
– Я говорю не про эту ночь. А про все те разы, когда он ходил сюда за солью. Когда отправлялся охотиться в Чащобу. Надо было мне ездить с ним.
– Охота не всем подходит.
– Если бы я не был таким плаксой…
– На твоем месте любой бы испугался медведя. Не переживай, это было давным-давно.
Я затряс головой:
– Это не оправдание. Надо было ездить, когда я подрос.
Митиваль ковырнул ногой кусок сухой земли.
– А теперь ты здесь, и только это имеет значение. И знаешь что? Думаю, Сайлас, Па был бы тронут твоим поступком. Не сразу, конечно! Сначала он ужасно разозлится на тебя за то, что ты его не послушал, – и не говори потом, что я тебя не предупреждал! Но чуть погодя он станет гордиться тем, что ты сделал, тем, что у тебя хватило духу сесть на это странное существо, тем, что ты один отправился его искать.
Я невольно улыбнулся:
– Он вовсе не странное существо.
– Ты же сам понимаешь, что он странный.
– Это ты странное существо, а не он!
– Ай-яй-яй, как некрасиво!
– И я не один.
– Но он будет думать, что ты один.
– Скажи честно: ты считаешь, что напрасно я это затеял?
Митиваль посмотрел на встающий перед нами новый холм. Его склоны были изрезаны крутыми уступами.
– Я очень на это надеюсь, – признался он. – Послушай, Сайлас, Па – умнейший человек. Раз он поехал с ними, значит так надо было.
– Да, он действительно умнейший человек. – Я не мог не согласиться с этим. – Думаешь, именно поэтому они забрали его? Может, это как-то связано с его патентом?
– Не знаю. Может быть.
– Небось этот мистер Оскар Ренс, или как его там, прослышал об одном гении, живущем в Боунвиле. Вот почему он послал Руфа Джонса со своим деловым предложением. Ты согласен?
– Очень может быть, что и так, – кивнул Митиваль.
– Ну да, ведь в наших краях все говорят, что Па – гений. Не я один так считаю.
– Ты меня убеждаешь, как будто я сам этого
– Я знаю, что ты это знаешь.
Разумеется, Митиваль знал. С самого раннего моего детства мы с ним оба знали, что Па – гений. Не было вопроса на всей огромной земле, на который Па не мог ответить. Не было того, о чем он не мог рассказать. Ему достаточно было прочитать книгу один раз, и он запоминал ее содержание целиком. Я сам видел! Так устроен его мозг. И поэтому в его голове хранилось великое множество самых разных книг, самых умных научных журналов. По всему, Па должен был стать Исааком Ньютоном нашего времени. Галилеем. Архимедом! Но когда ты рожден в бедности и к десяти годам остался сиротой, мир закрывается для тебя. С Па так и вышло, насколько я понял из обрывочных сведений, услышанных от него в разное время. Вообще-то, Па не любит о себе говорить. Его жизнь для меня – головоломка, которую я пытаюсь сложить из крошечных кусочков того, что мне известно.
Но то, что он настоящий гений, признают все обитатели Боунвиля. Сапоги с маленьким тайником в каблуке. Цветные ферротипы. «Твой Па – гений!» – я столько раз слышал это от его довольных клиентов, что давно потерял счет. При встрече с чудом люди понимают, что это чудо, так устроен мир. Но они не видели и половины того, что умеет мой Па! Что случилось бы, проведай они хотя бы о части тех чудесных приспособлений, которые Па соорудил у нас дома? Машинка для делания льда… Обогрев горячим воздухом… Стеклянная колба, испускающая свет… К нам потекли бы толпы людей, желающих иметь в своих домах такие устройства! Продавая свои изобретения, Па стал бы самым богатым человеком в Боунвиле. Но Па не нужно было богатство. Все эти чудеса он делал только для мамы. Это для нее он построил наш дом и наполнил прекрасными творениями своего ума. Мама все оставила ради жизни с ним, и Па постарался, чтобы в этом глухом месте она имела любые удобства, о каких только можно мечтать. Какое-то время так и было.
– Что ты думаешь насчет этого Мака Боута, а?
Сидя верхом на Пони, я нечаянно заснул.
– Что? А-а, не знаю.
– Прости, не заметил, что ты вздремнул.
– Я не спал. Просто глаза устали, и я их закрыл. Пони и без меня знает, куда идти. Смотри, я даже не держу поводья. – Я поднял руки, чтобы Митиваль сам увидел.
– Ты опять назвал его Пони.
– Это временно, пока я не придумаю для него имя получше. А кстати, почему ты о нем спросил?
– О ком?
– О Маке Боуте. Какая нам разница, кто он такой?
– Не знаю. Наверное, мне просто стало интересно, только и всего.
– Что стало интересно?
– Ничего. Не знаю я. Не ищи там, где не спрятано.
– Ничего я не ищу! Но я не понимаю, зачем о чем-то спрашивать, если тебя это не интересует. А если тебя это интересует, то я хотел бы, чтобы ты не отпирался, а прямо бы сказал, о чем думаешь.
– Я не думаю ни о чем, о чем бы не думал ты. – Митиваль развел руками, а потом вытащил из заднего кармана брюк шапку, натянул ее на лоб и зашагал впереди меня.