Понты и волшебство
Шрифт:
Поразмышляв немного на тему, кто и как, а также для каких целей организовывает преступность, я закончил свой рабочий день, убрал документы в сейф, закрыл кабинет и пошел на парковку.
Тут-то все и началось.
Рассматривая произошедшие события задним числом, я пришел к выводу, что фраза «тут-то все и началось» не отражает полностью моего эмоционального отношения к этой истории. Это все равно как Великую Октябрьскую революцию, день свершения которой русский народ со свойственной ему одному логикой отмечает в ноябре, назвать незначительным событием в культурной жизни страны. Рядом с моей машиной стояла ОНА. Да, не она, а именно ОНА — тремя заглавными буквами. Она была вылитой копией матери моих восьмерых детей, которых у меня еще нет. Высокая, ниже меня лишь на полголовы, стройная, она должна была быть грациозной, как маневрирующий на горном серпантине «бимер», она была красива, как может быть красив сто сороковой «мерс» в день покупки, она была привлекательна, как может быть привлекательна цена в двадцать тысяч долларов за этот «мерс». Такой женщине можно было простить даже рязанский говор.
Одета она была странно. На ней были кожаные штаны в обтяжечку, куртка с бахромой и кожаные сапожки. Что тут странного, спросите вы? Кожа была очень хорошей выделки, намекая о приличной цене на комплект, однако одежда выглядела так, как и должна выглядеть повседневная одежда человека, продирающегося через лес или преодолевающего водные препятствия вплавь. На клубный костюмчик она явно не тянула. Слишком много потертостей, царапин и заплат.
И в то же время она выглядела стильно. У нее были длинные каштановые волосы, водопадом ниспадающие на плечи, пронзительные зеленые глаза и ослепительно белые зубы. К сожалению, поначалу я не смог оценить идеальной формы ее ушей, но и без этого эффект был поразительным. Она рассматривала мою машину. Это мне понравилось. Мне нравится, когда женщины знают толк в машинах, а в моем аппарате было что рассматривать часами. Но, как только моя нога ступила на асфальт стоянки, девушка сразу же обернулась и одарила своим взглядом меня. Под пристальным взором ее прекрасных глаз я почувствовал себя толстым, глупым и неуклюжим, хотя, по моему пристрастному мнению, не являюсь ни тем, ни другим, ни третьим. Как только она обернулась, я заметил на ее левом боку короткий кинжал. Ну, то есть коротким он был для кинжала. Для перочинного ножика он был очень длинным и легко попадал в категорию холодного оружия. Ходить по городу с таким инструментом, даже в качестве украшения, было не слишком разумно. Однако у меня почему-то сложилось впечатление, что незнакомка использует его не в качестве украшения.
— Добрый вечер, сударыня, — сказал я. — Могу ли я вам чем-то помочь?
— У тебя прекрасный скакун, — сказала она. — Благородных ли он кровей?
Манера выражать свои мысли у нее была странной, но порою и меня кидает в блажь словоблудия.
— Еще каких благородных, — сказал я. — Германская конюшня «Даймлер—Крайслер», тренировка «АМЖ», выведен специально для трудных дорожных условий.
— И как его имя, о незнакомец?
— Джи-ваген, — сказал я.
— Дивное имя, — сказала она. — Обнажи свою левую длань, благородный рыцарь!
— Э-э-э… — сказал я глубокомысленно. — Простите, но что именно вы хотите, чтобы я обнажил, сударыня?
Она протянула руку и дотронулась до моего левого бицепса.
Бицепсы — это моя гордость, так что упустить шанс покрасоваться перед красивой девушкой, тем более когда она сама об этом попросила, я не мог. Должен вам сказать, что демонстрация бицепса осенью — занятие неблагодарное. Летом вы просто задираете рукав футболки, при условии, что вы носите майки с рукавами, и вот он: хочешь — издалека любуйся, хочешь — руками щупай. Сейчас же мне пришлось скинуть куртку и закатать рукав рубашки.
Прекрасная незнакомка не обратила внимания на внушительный объем мускула, казалось, ее больше интересовала натянутая, как на барабане, кожа.
— Узрите знак Избранного! — чуть ли не благоговейно прошептала она и дрожащим пальцем дотронулась до моей татуировки. — Дракон, зверь небес!
Я не большой любитель тату, и вытатуированный на левом бицепсе дракон был вынужденной мерой. Дело в том, что в армии у меня было прозвище Бульдог, и на втором году службы кто-то из дембелей предложил сделать мне соответствующую наколку. То ли у дембеля тряслась с перепою рука, то ли по жизни он был не великим художником, но то, что должно было изображать упрямого и свирепого пса, превратилось в голодного шакала с маниакальными наклонностями во взгляде. Кроме того, наколка выглядела так, будто кто-то попытался рисовать на мне бледно-синей шариковой ручкой и не слишком в этом преуспел. Поэтому, когда я стал чуть старше и гораздо круче, наколка начала меня смущать. Результаты выведения татуировок, чаще всего в виде обезображенных участков кожи, как после ожогов второй степени тяжести, мне уже доводилось лицезреть, а посему я отправился в путевый салон и попросил наложить что-нибудь сверху.
Накрыть шакала оказалось возможным только драконом. Я не специалист, да и мастер едва ли был китайцем, обслуживающим триады или якудзу, но дракон получился неплохим. Сине-красно-зелено-золотой с черными вкраплениями, он раскрывал свою пасть, и вылетающее из нее пламя опоясывало всю руку. Тату было несравнимо лучше голубого шакала, однако я не думал, что оно способно повергнуть кого-то в благоговейный трепет.
— Да, симпатичный зверек, — сказал я, опуская рукав и надевая куртку. — Могу я сделать для вас еще что-нибудь, сударыня?
— Конечно, о благородный рыцарь, — сказала она. — Тебе потребно отправится со мной в священное место.
— Интересное заявление, — сказал я. — И далеко ли отсюда находится священное место? Потому что я знаю эти края довольно неплохо, и со священными местами здесь туговато.
— Четверть дневного перехода, — сказала она.
— Я не слишком разбираюсь в пешеходных мерах длины, сударыня, — сказал я. — Сколько это, если на ма… верхом?
— В путь! — провозгласила она. — Я покажу дорогу.
Я сделал шаг к машине и распахнул перед незнакомкой переднюю дверцу.
Многое можно сказать о женщине только по тому, как она садится в джип.
Существует много способов, скажу лишь о двух самых распространенных.
Первый заключается в том, чтобы повернуться к проему спиной, закинуть на сиденье свое мягкое место, а потом втянуть в салон ноги. Не самый эстетичный вид, если вы понимаете, о чем я говорю. Правда, второй способ еще менее эстетичен. Следует закинуть одну ногу в салон, а затем, опираясь одной рукой на сиденье, а второй на ручку дверцы, пропихивать свое тело в проем. К счастью, прекрасная незнакомка не воспользовалась ни одним из перечисленных. Она поставила сапожок на подножку и одним грациозным движением с небольшим разворотом в воздухе заняла свое место. А я для себя уже точно решил, что это действительно ее место.
Я вышел из ступора, обошел машину и уселся за руль. На трассу мы выехали в молчании.
Минут через двадцать незнакомка указала мне еле заметный с трассы поворот на проселочную дорогу, ведущую в глубь леса. Я крутанул руль, и мы запрыгали по кочкам. То ли от тряски, то ли оттого, что вокруг резко темнело, проснулась моя темная вторая половина. Она была гораздо мрачнее и жестче, чем первая, зато неизмеримо мудрее.
И, едва продрав глаза, она тут же начала вопить о ловушке.
Я призвал на помощь логическое мышление и пришел к выводу, что, если бы меня хотели похоронить в этом лесу, можно было избрать сотню более легких способов. Пуля на стоянке, пуля в подъезде, динамитная шашка в районе правого переднего колеса… Подсовывать мне девушку — это не стиль Леонида и ему подобных субъектов. Те действуют проще и прямолинейнее.
Моя спутница молчала, против чего я нисколько не возражал, любуясь ею в полумраке салона под легкую инструментальную музыку, струящуюся из колонок.
Примерно через полчаса автомобильной прогулки по лесу вокруг начало ощутимо светлеть. Логическое мышление отказалось помочь в разрешении этой ситуации, ибо до утра была еще целая ночь, а электрическое освещение в лесу не предусмотрено. За следующим поворотом ситуация прояснилась сама собой.
Свет исходил от установленной поперек дороги арки живого пламени.