Понюшка (Snuff)
Шрифт:
Но едва другой старик что-то быстро шепнул своим приятелям их выражение изменилось.
Они дружно сели на скамейку, словно изображая полнейшую невинность, но не выпуская из рук пустую посуду, потому что… ну, никогда не знаешь наверняка, как повернется дело. Вывеска над дверью заведения гласила, что это «Голова Гоблина».
Напротив бара находилось большое открытое пространство, как говорят местные, с лугом. На нем паслись несколько овец, а в дальнем конце находилось какое-то сооружение из переплетенных кусков дерева, назначение которого Ваймс не сумел определить. Однако, он был знаком
В Анк-Морпорке с выпасами было туго.
В баре пахло застарелым пивом. Это помогло избавиться от соблазна, хотя Ваймс уже много лет был «в завязке», и при случае мог справиться с рюмочкой шерри на официальном приёме, в особенности потому, что его ненавидел. Вонь застарелого пива имела схожий эффект. При тусклом свете жалких окон Ваймс разглядел пожилого мужчину, старательно полирующего кружку полотенцем. Мужчина взглянул на Ваймса и кивнул. Это был простой кивок, который везде понимался одинаково: «Я вас вижу, вы видите меня. Только от вас зависит, что мы будем делать дальше». Хотя некоторые из владельцев заведений умели вкладывать в подобный кивок еще и сообщение о том, что под стойкой дожидается двухфутовая свинцовая труба, на случай, если вечеринка перестанет быть томной.
Ваймс спросил:
— Тут подают что-нибудь без– алкогольное?
Бармен очень аккуратно повесил кружку на крюк над стойкой, взглянул Ваймсу в лицо и беззлобно ответил:
— Видите ли, сэр, это то, что мы здесь называем «баром». Без алкоголя народу здесь станет скучно. — Он секунду побарабанил пальцами по стойке, а потом неуверенно добавил: — Моя жена варит пиво из корнеплодов. Сойдет?
— Из каких именно?
— Из свеклы, сэр. Она поддерживает в человеке регулярность.
— Отлично. Я всегда считал себя очень регулярным человеком, — ответил Ваймс. — Налей пинту. Хотя нет, достаточно половины. Спасибо.
Последовал очередной кивок, и мужчина быстро исчез за стойкой и тут же появился с большим стаканом, наполненным красной жидкостью с пеной.
— Вот, — сказал он, аккуратно поставив сосуд на стойку. — Мы не разливаем его по оловянным кружкам, потому что оно что-то делает с металлом. За счет заведения, сэр. Меня зовут Джимини, владелец «Головы Гоблина». Осмелюсь предположить, что знаю вас. Моя дочь служит горничной в большом доме, и я тут каждому рад, так как владелец бара друг каждому, у кого в карманах водятся деньжата, а так же любому по своей личной прихоти. Даже тем, кто временно на мели, что, на данный момент, не относится к трем приставалам снаружи. Бармен видит, что бывает с каждым после двух пинт пива, и для него не существует причин для дискриминации.
Джимини подмигнул Ваймсу, который в ответ протянул руку со словами:
— Тогда я с удовольствием пожму руку республиканцу!
Ваймсу была знакома эта нелепая молитва. Каждый, кто работал за барной стойкой, считал себя одним из величайших мыслителей, и было разумно ему подыграть. После рукопожатия он добавил:
— Вкус вполне ничего. Немного острый.
— Верно, сэр. Моя жена кладет туда чилли и семена сельдерея, чтобы пьющий мог поверить, что он пьет нечто забористое.
Ваймс облокотился на стойку, почувствовав необъяснимый покой. Стена над баром была увешена головами мертвых животных, в основном украшенных рогами и клыками, тем более шокирующим для Сэма было в неясном свете увидеть среди остальных чучел голову гоблина. «Спокойно, — сказал он себе. — У меня отпуск, и это скорее всего случилось давным-давно. Древняя история», и он сделал вид, что все в порядке.
Джимини занимался полудюжиной неотложных дел, которые всегда способен отыскать бармен, порой поглядывая в сторону своего единственного клиента. Ваймс подумал пару мгновений и сказал:
— Нельзя ли, мистер Джимини, передать пинту тем джентльменам снаружи, и добавить в каждую кружку бренди, чтобы они знали, что пьют нечто забористое?
— Их зовут Длинный Том, Короткий Том и Том-Том, — ответил Джимини, доставая кружки. — Приятные ребята, кстати, тройняшки. Вполне самостоятельные, хотя, вы могли бы сказать про них, что у них одна голова на всех, и не самая светлая к тому же. Хотя, вполне сойдет, чтобы пугать ворон.
— И всех троих зовут Том? — уточнил Ваймс.
— Верно. Так уж случилось, что это у них семейное. Видите ли, их отца тоже звали Томом. Может их так назвали, чтобы не путать. Их просто запутать. Они сейчас на мели, но если вы дадите им работу, они ее выполнят, потом переделают и будут продолжать до тех пор, пока вы не скажете им остановиться. В деревне нет попрошаек, ясно? Здесь всегда найдется работенка. После того, как вы уйдете, я налью им по капельке бренди. Не стоит их запутывать, если вы уловили мою мысль.
Хозяин поставил кружки на поднос и исчез в ярком после полумрака бара дверном проеме. Ваймс быстро нырнул за стойку бара и, не останавливаясь, вынырнул обратно. Пару секунд спустя Ваймс как ни в чем ни бывало стоял облокотившись у стойки. В этот миг в открытую дверь заглянули три лица. С некоторым опасением Ваймсу были продемонстрированы три поднятых вверх больших пальца, и лица вновь исчезли из вида, на случай, если Сэму вздумается взорваться или у него вдруг вырастут рога.
Джимини вернулся в бар с пустым подносом и наградил Ваймса довольной улыбкой.
— Вы завели себе новых друзей, сэр, но не смею вас задерживать. Уверен, у вас еще много дел.
«Он коп, — подумал Ваймс. — Я могу отличить полицейскую дубинку с первого взгляда. Это же заветная мечта любого копа: уйти в отставку с улиц и завести где-нибудь небольшой бар. А поскольку ты коп, и невозможно перестать быть им, то ты в курсе всех дел. Я знаю, кто ты, а ты не знаешь, что я знаю. И со своих позиций я могу назвать это результатом. Но вам придется подождать, мистер Джимини. Я знаю, где вы живете».
Ваймс издалека услышал медленную и тяжелую поступь. К бару начали подтягиваться местные в рабочей одежде с разнообразными штуками, которые большинство опознало бы как сельскохозяйственные инструменты, а Ваймс мысленно определил как оружие, пригодное для нападения. Неприятельские войска остановились за дверью, и Ваймс услышал перешептывание. Все три Тома рассказали свежие новости, которые были восприняты с недоверием или даже с презрением. Наконец, было принято какое-то решение. Не слишком радостно.