Поп
Шрифт:
За десять дней в Иерусалиме и Галилее мы лишь несколько раз начинали ссориться между собой, даже не ссориться, а только спорить – правильно или неправильно идем, куда идти и зачем, но, предупрежденные отцом Елисеем, быстро спохватывались:
– Стоп! Иерусалимский синдром!
И споры утихали. И получалось так, как у тех двух легендарных монахов, которые всю жизнь прожили в одной келье и однажды решили поругаться, как ругаются люди в миру:
– Ты мне скажешь: «Это моя миска», а я тебе скажу: «Нет, моя!», а ты мне: «А я говорю – моя!» Так и поругаемся.
Стали спорить. Один говорит:
– Это моя миска.
– Нет, моя! – говорит другой.
– Ну, раз твоя, так и владей
Мы много ходили и ездили по Святой Земле, и ни разу не возникло ссоры. Иерусалимский синдром на нас не подействовал. И я бы даже сказал, что иерусалимский синдром – это совсем другое. Я почувствовал его уже дома, в Москве. Началось с того, что, проснувшись однажды утром, я подумал: «Сейчас встану и пойду встречать рассвет в Гефсимании». В другой раз иду по Москве, и подумалось: «Вот иду, а ноги сами собой выведут меня к храму Воскресения!» И тотчас спохватился, что оно, конечно, и впрямь – ноги сами выводят к Гробу Господню и к Голгофе, но только это бывает в Иерусалиме, а не в Москве.
Иерусалимский синдром – это сладкая, томительная тоска, которая охватывает тебя, когда ты вспоминаешь дни, проведенные там, где находится географический Пуп Земли. Когда начинаешь разглядывать фотографии. Или вот сейчас, когда я пишу эти строки. Я вижу Благодатный Огонь, и трепет снова охватывает меня. Он сидит на кончиках свечных фитилей и не обжигает их, не обжигает мои руки и лицо. Он исцеляет меня, мою душу и мою плоть, которая, по словам отца Иоанна, немощна и сварлива.
Я наливаю себе рюмочку вина из Каны Галилейской и медленно пью. Иерусалимский синдром разливается по моей груди сладким теплом. И я мечтаю о том дне, когда Господь вновь позволит мне оказаться там. И я увижу совсем другой Израиль, в котором арабы и евреи наконец-то найдут свой общий семитский язык, полицейские будут вежливы с христианами-паломниками, а в Шереметьеве вас не будут допрашивать с пристрастием, как не допрашивают, когда летишь в Дамаск или в Коломбо, в Дюссельдорф или в Каир.
Пусть иерусалимским синдромом для всего человечества станет тоска по Господу Христу, когда Его нет с нами в Страстную пятницу, и счастье Его Воскресения, когда Он, отвалив камень от своего Гроба, дарит нам Благодатный Огонь, пусть назовут иерусалимским синдромом желание всех людей радостно восклицать: «Христос анести!», «Аль Масих кам!», «Христос воскрес!»
Вознесение
Одно из самых трогательных и волнующих паломничеств, совершаемых в Святом граде Иерусалиме – молитвенное посещение часовни Вознесения Господня на горе Елеонской. Сердце русское особенно бьётся здесь любовью и радостью о Христе. Ведь рядом, по правую руку от Спасителя – русский православный женский Спасо-Вознесенский монастырь, высоко над которым возносится колокольня, имеющая столь сильное наименование – Русская Свеча.
«Как это по правую руку от Спасителя?» – удивится читатель. В том-то и дело, что именно одесную, справа от Христа, если мысленно и душевно вообразить себе тот сладостный миг, когда Он стоял на горе Елеонской со учениками и вдруг начал возноситься. Русские монахини, которые приводят паломников в часовню Вознесения, с особым удовольствием, которое нарисует их щёки алым цветом, поведают:
– Обратите ваше внимание, куда были повёрнуты стопы Спасителя. Он стоял ликом на север. Лицом – к России!
Часовня Вознесения воздвигнута над камнем, на котором Господь стоял перед тем, как покинуть земную юдоль. Было это в сороковой день после Его воскресения и за десять дней до праздника еврейской Пятидесятницы. Беседуя с учениками, воскресший Иисус вывел их из города и, неспешно ступая, наставлял, чтобы они ходили по миру и всюду проповедовали Евангелие, Его учение о Добре. Он обещал ниспослать на них Духа Святого, а до той поры заповедовал не расходиться из Иерусалима. Должно быть, они почувствовали, что Он уже прощается с ними, что они стоят на пороге нового величайшего события. Только не понимали, как и что должно произойти.
Спрашивали Его, волнуясь: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» Он же сказал им: «Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдёт на вас Дух Святый» (Деян., 1, 6–7).
Так взошли они на гору Елеонскую, и здесь Он ступил на камень, поднял руки Свои и стал благословлять учеников. «И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо» («И бысть, егда благословляше их, отступи от них и возношашеся на небо» – Лк., 24, 51). Сей камень, с которого Господь сошёл на небеса, бережно хранили, а со временем на нём проступила вмятина, в которой, приглядевшись, нетрудно распознать след человеческой стопы. И повёрнута эта стопа строго на север. Стало быть, и впрямь, благословляя учеников Своих и начиная восхождение к Отцу Небесному, Спаситель Господь взирал на нас с вами! Луч Его глаз летел в сторону Ливана и Сирии, пересекал Чёрное море, Крым, Левобережье Днепра, брянские, смоленские, московские места, улетал за Тверь, Новгород и Ладогу, далеко за Белое море…
Поднявшись над землёй, Христос был объят облаком, которое скрыло Его от глаз тех, кто видел это последнее чудо Господа в Его земной жизни. Потрясённые, ученики вернулись в Иерусалим, находясь в беспрестанном молении. С ними были Богородица и братья, а также некоторые жёны.
Стопочка – так ласково называют русские люди сей след на Камне Вознесения. Да и саму часовню порой так же именуют Стопочкой.
– Ходили Стопочке поклоняться.
Праздник Вознесения один из древнейших, он был установлен ещё в первоапостольские времена. На Руси он всегда был излюбленным праздником. На Вознесение из теста выпекались «Христовы лесенки». Есть их полагалось с великой осторожностью, ступенечку за ступенечкой. Считалось, у кого лесенка сломается до того, как будет съедена, у того остались не исповеданные грехи. Подмечали: «Ага, тебе, голубчик, надо ещё попоститься построже да исповедаться в следующий раз повнимательнее!»
Всё не случайно в истории, особенно же в Истории Священной. И само положение Спасителя в миг вознесения о многом свидетельствует. Недаром смотрел Он не на восток, не на запад, не на юг, а именно на наш север. Где ещё так разовьётся и так по сей день будет оберегаемо Его учение, если не в наших северных краях! Оттого-то и не любят нас так люто враги Христовы, что в нашу сторону с надеждой и упованием смотрел Господь в миг своего расставания с Землёю.
Троица
Высоко в небо уводят крутые каменные тропы горы Синай. Ежегодно едут сюда толпы паломников, ночью совершают восхождение, чтобы рано утром насладиться зрелищем розового рассвета. Проходят мимо пропастей, рискуя сорваться, но никогда не бывало, чтобы кто-либо сорвался и погиб. Когда начинает светать, все уже на вершине, расселись, как птицы, ждут. И вот он – розовый солнечный диск. Казалось бы, такие же рассветы можно встретить в любой другой точке земного шара. Мало ли красивых гор? Но нет, те, кто встретил рассвет именно здесь, никогда его не забудет. Есть в нём некое необъяснимое, таинственное торжество. Странным и радостным розовым сиянием озарены горы, когда спускаешься вниз, от вершины Синая к монастырю Святой Екатерины.