Попадалово, или Любовь по-драконьи
Шрифт:
— Марина, прощ… — жалобно начала Аленка, но я перебила.
— Закрой глаза и отвернись! — приказала ей, прижимая девчонку к скале и закрывая своим телом. — Все будет хорошо!
Ложь! Наверное, последняя в моей жизни.
Каркающая какофония, многократно отраженная эхом, буквально оглушала. В ушах стучала кровь, но даже несмотря на это, я все равно услышала, как приближается к нам остервенелая стая в ожидании кровавой жатвы. Вот уж точно, поучаствовала в воздушной охоте, только не в качестве гостя и зрителя, а в качестве жертвы.
Секунда, еще одна и окружающая действительность
— Аррри-а! — позвал меня знакомый голос с характерным рычанием. — Аррррр-рррырррурррр?
«Марина! Ты в порядке?» — спросил Свэн, и только сейчас я поняла, что все! Все закончилось!
Резко обернувшись, я посмотрела прямо в черные бездонные глаза и нежно провела пальцами по мягкому носу, отчего дракон, умостивший голову на нашем уступе, слегка поморщился, как от щекотки, и резко выдохнул, обдав нас теплым воздухом.
«Опять эта переселенка? — скорее утвердительно произнес Мессир, кровожадно глядя на Аленку. — Ты ранена!»
Отняв переднюю лапу от скалы, за которую цеплялся, Свэн осторожно провел когтем по моей щеке, стирая кровь. Взгляд его сам собой переместился на все еще сидящую, сжавшись в комочек, Алену, и ничего хорошего он девчонке не сулил, уж я-то Мессира хорошо знала.
Непроизвольно я посмотрела на его коготь, увидела свою кровь и — итог ожидаемый. Последнее, что я успела сделать перед тем, как свалиться в обморок, это прошептать Свэну:
— Не смей! Мне без нее диплом не дадут!
А дальше была темнота.
ГЛАВА 11
Я просыпалась, словно в бреду, и снова засыпала. Мне снилось, будто мою спину вновь дерет гаргара. Казалось, птица терзала меня часами, и, не выдерживая этого муторного, приправленного болью бреда, я начинала стонать. Тогда на какое-то время боль отступала, чтобы вскоре вновь вернуться с новыми силами. В те редкие моменты, когда я все-таки приходила в себя окончательно и понимала, что никаких пернатых в округе нет и быть не может, ибо лежу я на животе на больничной койке и в лазарете, сразу же прибегал лекарь и, не отвечая на мои тихие вопросы, вкалывал мне какое-то лекарство, от которого я вновь уплывала в объятия тяжелого сна.
Сколько это все продолжалось: день, декаду, месяц — я не знаю, но в одно прекрасное солнечное утро я пришла в себя, и лекарь не стал меня усыплять обратно. Вместо этого пожилой красноволосый дракон осмотрел меня со всех сторон, намазал щеку и спину какой-то вонючей бурой жижей, и, удовлетворенно покачав головой, удалился, пообещав выпустить из лазарета уже через час. Как назло, для того, чтобы проведать меня, все выбрали именно этот час.
— О! Маринка, пришла в себя! — радостно возвестила первая ласточка, точнее драконица, впорхнувшая в мою палату.
— А были сомнения? — приподняла я голову, чтобы взглянуть на Линдалу.
— Ну-у-у, — замялась она. — В принципе, нет, но тебе в рану попала инфекция, и началось заражение крови. Это все, конечно же, лечится, — поспешно затараторила она, чтобы меня успокоить. — Вопрос был только, как быстро, но ты молодец. Я даже не ожидала, что человек может так скоро выкарабкаться.
— Эм, — ошарашенно протянула в ответ. — Так скоро — это сколько?
— Ты была без сознания три дня.
— Три дня?!
— Вот и я говорю, что быстро, — улыбнулась Линда и радостно затараторила: — Ты себе не представляешь, как мы перепугались все, когда Свэн с перекошенным от злости лицом принес на руках окровавленную тебя. Точнее, перепугалась-то я, остальные… — драконица задумалась, видимо, подбирая более корректное выражение, — сочли итог закономерным, — наконец выдала она. — Представляешь, по Истариону слухи пошли, будто ты брату изменяла, — отчего-то шепотом проговорила девушка. — Женская половина вообще гудела, как улей, наперебой обсуждая то, что Свэн сам тебя порвал из ревности или в отместку, но ведь это же не он!
В подтверждение я отрицательно покачала головой. Интересно, каким образом эта глупая легенда вышла за пределы нашего тесного трио? Неужели, Аленка доумилась сболтнуть кому-то еще?! А между тем, Линдала продолжила посвящать меня в события прошедших трех дней.
— Тебя сразу же в лазарет определили, и первые сутки брат вообще не отходил ни на шаг, все нервы мэтру Гардару вытрепал. Потом-то его все-таки выгнали, и началось! Свэн ходил мрачнее тучи, рычал на всех подряд, и каждый час справлялся о твоем здоровье. Успокоился, только когда ему мэтр самолично четыре раза повторил, что кризис миновал, а до этого момента наш дорогой Мессир успел обезглавить два дистрикта, представляешь? — хихикнула в кулачок девушка и, заметив мои округлившиеся глаза, все же пояснила: — Да не пугайся ты так! Эти иди… недалекие личности на ежегодном совете пытались качать права, за что и были сняты с должностей. Уж за столько лет можно было бы и запомнить, что к Патрону в плохом настроении лучше не лезть.
— Остынет, может, и вернет их обратно, — легкомысленно пожала плечами драконица. — А может, и нет. Нам-то что! Главное, что ты жива и здорова, теперь брат, наконец-то, успокоится, а то некоторые уже по Истариону ходить боятся.
Н-да, кажется, Свэн разозлился не на шутку, и, надеюсь Аленка его гнев пережила. И кстати!
— Где Алена?
От промелькнувшей мысли меня бросило в холодный пот, и, неуклюже повозившись, я все-таки умудрилась сесть. Про Аленку Линда ведь вообще ни слова не сказала, а это может означать, что…
— Алена где? — с нажимом повторила я, уже представляя себе ее истерзанное тело, висящее на цепи в одной из чистых белых камер подземелья.
Если Свэн ее растерзал, то на Второй континент мне можно не возвращаться: волчий билет за профнепригодность обеспечен. Даже если и удастся доказать свою невиновность (хотя в данной ситуации я скорее пострадавшая сторона, но кого это волнует), то все равно пятно на репутации останется. Как говорят гномы про людей: камушки-то нашлись, а осадочек остался. К тому же переселенцев не так много, и трагическую гибель одной из них, тем более от рук «деспота и тирана с соседнего континента», обязательно осветят в прессе.