Попаданец в попаданца, или раздвоение Его Иператорской Величности

Где-то в параллельном мире, который, по идее, не должен пересекаться с нашим.

Санкт-Петербург. 16 августа 2019 года. День коронации.

Давненько Дворцовая площадь не видела такого столпотворения, хотя, казалось бы, за своё более чем двухсотпятидесятилетнее существование успела повидать немало. Конечно, к самому Зимнему дворцу, а в особенности к его главному входу, подобраться было невозможно из-за плотного кольца дворцовой охраны, но в остальной части площади и на прилегающих к ней улицах, а также на крышах окрестных домов яблоку негде было упасть. Люди ещё с ночи начали занимать лучшие места, и хотя большинство из них уже много часов томилось в ожидании, но радость от

Да, все они ожидали появления императора, который должен был принять участие в заключительном этапе церемонии коронации, если, конечно, не брать в расчёт дальнейший пир во дворце и народные гуляния на столичных улицах. И оставалось совсем немного времени до того момента, когда на Дворцовой площади из своего зимнего чертога покажется Александр Даниилович Романов, или Александр V – новый император Российской империи.

Конечно, сейчас была не зима, а самый разгар лета, на удивление жаркого для этих некогда болотистых продуваемых всеми ветрами мест. Обычно на летние месяцы весь императорский двор перебирался в Царское Село, а в петербуржской резиденции обитал лишь зимой, следуя традициям и самому названию дворца. И так повторялось из года в год, но только не в этот раз.

После скоропостижной кончины в начале весны императора Михаила Данииловича Романова – старшего из трёх братьев – императорский двор остался в городе для проведения похорон, а также различных траурных мероприятий. Теперь же здесь царила праздничная атмосфера в честь коронации среднего брата, поскольку жизнь продолжалась, а империя не могла существовать без императора.

«Лучше бы они посадили на трон младшего из братьев – Василия Данииловича, – уже в который раз подумал человек по кличке Ворон, стоя в первых рядах перед оцеплением. – Он мягкий и податливый, как пластилин, и благодаря этому из России можно было бы слепить совсем другое государство, в котором миллионы людей не подчинялись бы воле одного так называемого помазанника божьего. Жаль, что нельзя перескочить в очереди престолонаследия через голову среднего брата, который своей твёрдостью ничем не уступает старшему. С ним России точно не видать никаких перемен, разве что в худшую для народа сторону. Теперь только на меня вся надежда и остаётся».

Если бы кто-нибудь в тот момент услышал мысли Ворона, то наверняка подумал бы, что у этого человека мания величия или он сошёл с ума. Только Ворон, размышляя о том, что судьба России зависит теперь от него, ничуть не преувеличивал. Ведь скоропостижная смерть прежнего императора Михаила Данииловича – именно его рук дело, и об этом знали только он сам и ещё несколько его ближайших соратников. Это была тщательно разработанная и идеально исполненная многоходовая операция, в результате которой никто и не подумал, что смерть наступила не от естественных причин. Даже доктора были уверены, что император умер от сердечного приступа.

В этом и заключалась специализация Ворона – он являлся карающим мечом революции. По крайней мере, именно так называли его те, кто находился с ним в непосредственном контакте и знал о происходящем. Сам же Ворон считал себя не карающим мечом, а строителем революции – где надо подчистит, где надо положит кирпич, и в итоге благодаря его грамотно продуманным действиям на руинах старого ветхого самодержавия вырастет новое высотное здание современного государства. Только строительство в данный момент упёрлось в нового императора Александра V, и Ворону необходимо было решить эту проблему точно так же, как он решил проблему с ныне покойным Михаилом Данииловичем.

«Товарищи ждут от меня дальнейших действий, и они их получат, – думал он, глядя на парадный вход, из которого в скором времени должен был появиться император. – А когда на престол взойдёт слабовольный Василий Даниилович, который к тому же симпатизирует либеральным идеям, охватившим некоторые слои населения, на него можно будет оказывать влияние через преданных нам людей среди его приближённых».

Несмотря на то, что Ворон вырос в хорошо воспитанной семье, а его родители состояли на государственной службе и занимали довольно высокое положение в обществе, насчёт самодержавия у него было своё собственное мнение. Проще говоря, он его ненавидел, поскольку никак не мог взять в толк, как всего лишь один единственный человек, причём далеко не самый умный, может управлять такой огромной страной, распоряжаться судьбами и жизнями людей, населяющих её. И при этом остальные вынуждены безропотно подчиняться ему, как стадо овец на пастбище подчиняется своему пастуху. А чтобы никто не отбился от общей массы, за ними внимательно наблюдают злые и свирепые псы. Они следят буквально за каждым их шагом, и когда замечают какое-нибудь неверное движение, тут же подбегают и впиваются в бок длинными острыми клыками, за что получают поощрение от своего всемогущего хозяина.

Кличку Ворон выбрал себе сам, когда твёрдо решил посвятить свою жизнь борьбе с самодержавием на своей Родине, которую он беззаветно любил. С раннего детства он довольно много читал, и в какой-то книге вычитал несколько занятных фактов об этой птице. В частности то, что она является одной из самых мудрых птиц на планете, имея при этом довольно неприметную внешность.

«Вот и я буду действовать так же, – думал Ворон. – Находясь в тени, разработаю идеальный план и направлю страну в нужное русло её развития, но уже без династии Романовых, да и вообще без какой-либо другой династии. Власть должна принадлежать народу, и никому больше».

Главным кумиром в его жизни был Владимир Ильич Ленин – единственный человек, которому удалось воплотить в реальность мечты тысяч, если не миллионов людей, и отстранить Романовых от власти, пускай и на время. Но сам факт, что революция состоялась, что она реальна, вселял в людей надежду на её повторение, только на этот раз с более успешным финалом, без возврата к прошлому.

«Эх, если бы не предатель, который летом 1918 года в подвале епатьевского дома в Екатеринбурге отказался отдать приказ на расстрел Николая II и его семьи, а вместо этого помог им сбежать, всё могло бы сложиться по-другому, – мысленно вздохнул Ворон. – И сейчас, столетие спустя, вместо того чтобы подчиняться воле венценосца, или так называемой высочайшей особы, люди могли бы быть свободными и жить в своё удовольствие. К сожалению, Николаю II удалось тогда спастись, он возглавил Белое движение и довольно быстро смог вернуть себе престол – спустя всего лишь год после начала революции. А повешенный на Дворцовой площади Ленин навсегда остался в сердцах потомков человеком, совершившим, казалось бы, невозможное во имя и во благо людей. И вполне возможно, что я стою сейчас на том самом месте, где кровавые палачи царского режима казнили героя революции».

Обо всём этом Ворон думал, пока ждал появления Александра перед народом. Он хотел лично убедиться в успешном завершении столь тщательно продуманной операции и, чего уж греха таить, насладиться зрелищем, когда император начнёт задыхаться на глазах многотысячной толпы. По мнению Ворона, в то же самое время Россия наконец-то сможет вдохнуть полной грудью.

Основные мероприятия, связанные с коронацией, уже прошли. Осталось лишь одно последнее, но от этого не менее значимое – встреча императора с делегацией от народа, которая должна преподнести ему каравай. Именно на неё и сделал ставку Ворон, планируя убийство самодержца. Традиции этой уже сто лет. В тот день, когда в далёком 1918 году Николай II вернулся на престол и вышел к ликующей толпе, представители народа встречали его с хлебом и солью. Так с тех пор эта традиция и прижилась, и при коронации следующих императоров в заключительной части церемонии они выходили к людям, угощались преподнесённым хлебом с солью и обещали в свою очередь править честно и справедливо.

Конечно, затея с отравлением каравая во время коронации была довольно дерзкой, но это было единственной возможностью убить императора данным способом. По крайней мере, именно к такому выводу пришёл Ворон, когда перебирал различные варианты. Ведь обычно всю еду для императорского стола пробовал специальный человек, в чьи обязанности как раз и входило оберегать монарха от возможного отравления. Но только не в этом случае, не на глазах у народа. Тем более со стороны императорской пекарни, действующей чуть ли не с петровских времён, никто не ждал подобных фокусов. Там всегда служили проверенные и преданные правящей династии люди, а человека, который к настоящему времени вот уже тридцать лет служил главным пекарем, можно было назвать образцом такой преданности. Он буквально боготворил Романовых, и это был общеизвестный факт.