Попаданка для императора змей
Шрифт:
И все вокруг исчезло…
…Очнулся Рельгор на земле. Прохладной и какой-то чужой. Воздух казался тяжелым и не слишком чистым. Пахло удушливым ароматом нектара, чем-то неприятным и железным.
Наг открыл глаза и подвис. Он был совершенно голым и почему-то в человеческой ипостаси.
И… над ним склонилась женщина. Он видел и покрасивей. Что человеческих женщин, что нагинь. Но почему-то не мог отвести взгляд. Будто завороженный смотрел на незнакомку и почти забыл, что нужно дышать, сглатывать и смаргивать.
Рельгор встал,
Подошел, будто его околдовали и тянули к незнакомке сетью. А дальше… дальше голова совсем отключилась.
Как будто внутри нажался какой-то рычаг. Раз – и все, нет рассудительного, здравомыслящего Рельгора… Весь мир императора схлопнулся до его инстинктов, порывов, желаний… Таких сильных, словно он и не цивилизованный оборотень, а зверь, впервые вступивший в весеннее безумие.
Когда даже голод, даже смертельные ранения перестают играть роль… И голод по женщине затмевает все. Небо, солнце. Любые планы, желания, чувства…
Когда готов сбивать ноги в кровь, не отдыхать и не останавливаться ни днем, ни ночью, только чтобы догнать ее и захватить… Потому, что… Она нужна. Просто нужна и все тут.
Когда из всех инстинктов правит один…
Выглядело дико, безумно, как-то совершенно не свойственно Рельгору… Но бороться с этим император не мог… Впервые в жизни нечто поглотило его целиком. Забрав то, что всегда ценил Рельгор и заодно то, во что он свято верил. Жесткий, вымуштрованный годами самодисциплины контроль и способность мыслить рационально, все на свете раскладывать по полочкам.
Не было больше для него ни полочек сознания, куда скрупулезно собирал факты, тасовал, так, как ему требовалось, ни полного безоговорочного управления собой, даже если эмоции захватывали словно штормовой ветер легкое перышко.
Ничего не стало… Была лишь она…
Наг обнял незнакомку, вдохнул ее запах и… поплыл…
Совершенно потерял связь с реальностью. Не говоря уже о связи со своим рассудком и заодно с рассудительностью. Эта сладкая парочка сбросили вызовы и транслировали «абоненты временно недоступны».
Так обычно отвечали андры – компьютеры и телефоны одновременно, созданные на техномагии мира Рельгора, если владелец не мог принять вызов.
То ли дело было в том, что Рельгор едва не погиб и инстинкт размножения срочно напомнил, что он должен оставить потомство. Мало ли, в следующий раз императору не так повезет… То ли сказался безумный полет сквозь взрывающуюся брешь… На памяти Рельгора такого еще никто не проделывал. А, значит, и последствий этого не знал никто…
Но Рельгор почему-то чувствовал: основная причина в чем-то еще…
Хотя и это знание показалось сейчас уже неважным и несущественным…
Императору стало плевать на все, кроме чарующей незнакомки. На то, что он оказался неизвестно где. На то, что остальные его спутники еще без сознания. На то, что он почему-то потерял набедренную повязку и даже доспех: наручни и золотые пластины, что носил на плечах и груди.
Наг дышал одним с незнакомкой воздухом и не мог надышаться. Она одним своим взглядом пьянила. Так что у Рельгора голова шла кругом, мысли путались и превращались в безумный калейдоскоп слов и образов.
Тело так быстро приготовилось к интиму, словно змей годами этим не занимался. Хотя он только вчера вдоволь натешился Лейтейей – своей постоянной любовницей-нагиней.
Изящной, изысканной. С пышными белыми волосами и глазами цвета молодого янтаря.
С тонкими чертами…
А эта женщина была полной ей противоположностью. Но ее красота не возбуждала – покоряла, ставила на колени. Не только вызывала желание, но еще и лишала воли, рассудка.
Рельгор добровольно сдавался в ее плен: такой сладкий и многообещающий.
Слаще глубокого удовлетворения, что навел порядок в любимой державе… Слаще яростной и беспощадной мести мятежникам… Хотя, что может быть слаще, чем поставить врагов на колени? А вот может, может и еще как может!
Так Рельгора еще не плющило…
Каждую клетку кожи, которой касалась незнакомка, будто пронзали мириады иголочек. И следом изнутри поднимался жар… Нестерпимо-приятный, совершенно первобытный…
Еще немного – и Рельгору впору задышать огнем, как дракон. Чудилось – из груди выбили воздух. Император суматошно пытался восполнить потерю. И тот свинцовыми глыбами падал в грудь. Сердце бухало так, что наг ни капли не удивился бы, спроси незнакомка – что это настолько грохочет. В висках шумела кровь.
Императора знатно переклинило.
Рельгор болезненно, лихорадочно жаждал сделать незнакомку своей. Прямо тут, немедленно... Со жгучим отчаянием одержимости оборотня… Будто именно сейчас зверь внутри людозмея стремительно одерживал победу над всем цивилизованным, человеческим.
Поэтому и поцелуй получился жадным, слишком напористым, сминающим малейшее сопротивление…
Незнакомка вначале отвечала на поцелуй, и даже позволила притянуть себя ближе. А наг почему-то остро, почти до дискомфорта во всем теле, нуждался в ее близости.
Но затем женщина вдруг забилась в руках Рельгора.
Он инстинктивно прижал ее, будто стремился забрать, пленить, даже вопреки ее воле. Даже насильно… Потому что мог… Заставить остаться рядом, не разрывать контакт их тел…
Его первобытная, мужская сила так и текла по венам, почти подчиняя себе разум и волю…
Что-то совершенно дикое, незнакомое Рельгору кричало внутри «мое!», «заберу!», «и ничто мне не помешает!» «Мне хватит сил удержать ее: хрупкую, невесомую… нужную»…
И тело подчинялось этому призыву, а не хладнокровности и рассудительности императора. Да и какая уж там хладнокровность! По венам Рельгора не жидкость текла – струилось нечто раскаленное, горячее, как солнечные протуберанцы…