Попаданка для пленного змея. Ненталь
Шрифт:
В итоге, они с нари поговорили лишь о том, что могли бы обсудить и позже. Потому что Ада задала тон беседы, вдруг перевела ее в новое русло. Просто начала говорить о своем, словно ни требований Ненталя, ни его просьб больше не ввязываться в сомнительное предприятие Канора вообще не прозвучало. И после мгновений, когда наг считал, что может ее потерять, у эйдере просто не хватило душевных сил с ней спорить и продавливать свою тему.
Он отступил. Проглотил очередные возражения. Как еще никогда и ни с кем не делал. Ненталь всегда считал, что надо идти
А вот теперь важна оказалась не цель разговора, а то, какое настроение этот разговор принесет истинной змея. Поэтому наг слушал ее щебетание про новых знакомых: Альву и Стеллу. И ни словом, ни звуком не попытался перебить или сменить тему. Ни единым жестом не выказывал возражений.
— Стелла милая. А Альва… огонь. Как и ее дар… А Эманор ну просто дурак. Как он мог признаться, что Стелла его нари и отказаться от своих слов? А Рельгор? Как он мог оскорблять свою нари тем, что она неважна и просто утеха в постели? А еще средство связи с магией Земли?
Часть всего этого Ненталь просто не знал. Другую пережил вместе с братом и тоже не совсем понимал Эманора. Одно наг знал наверняка — нельзя играть чувствами нари. Обижать ее — все равно что себя обидеть. Поэтому он твердо сказал только одно:
— Я бы никогда так не сделал.
— А ты знаешь, что после твоей… эм… мнимой гибели Стелла спасла все войско нагов, передав Эманору свою энергию и магию. А он потом даже не нашел минутки, чтобы с ней связаться и все объяснить, когда к Стелле пришел предатель и сказал, что якобы император требует от нее стать наложницей или оставить его навсегда. Представляешь?
— Я не знаю, как там обстояли дела и почему Эманор не поговорил со Стеллой телепатически. Это же всего на пару минут, а то даже и короче. Но полностью согласен с тобой. Нельзя заставлять нари сомневаться в том, насколько она важна и желанна. Нельзя давать истинной повод думать, что ее место — только в постели.
Ненталь говорил от души. Все, что приходило ему в голову. И нари неожиданно понравилось. Она вдруг наклонилась, и сама поцеловала нага. И… Ненталь забыл, что вот прямо сейчас собирался уточнить у Ады — выйдет ли за него замуж землянка и попаданка или же нет. Ее мягкие губы настойчиво прильнули к губам эйдере. Такие теплые, нежные, податливые.
Ее изящное, совершенное тело прильнуло к телу Ненталя. И все… Мысли смешались в кашу и утонули в хмельном дурмане близости нари. Эйдере, как дикий зверь, что погрузился в весеннюю любовную лихорадку, ничего не соображал, ничего не слышал и ничего больше не видел вокруг. Только гладкую, глянцевую кожу нари, ее личико, совершенно без морщин, но все же со следом зрелости. Не возраста — именно зрелости. Наверное, во взгляде и в том, как чуть опускались уголки губ нари. Узкий перешеек ее талии между округлыми бедрами и тяжелыми, женственными и одновременно подтянутыми грудями.
Все. Ненталя больше не было.
Она вновь лишила Ненталя шанса спросить такую важную для него вещь.
Потому что интим с нари стал выше любой потребности и острее любого удовольствия. Чем-то необходимым и выжигающим все внутри, оставляя лишь лихорадку желания.
Так в безумии горячки мечешься по простыни, не думая о том, кто рядом и кто может увидеть твою слабость. Так и сейчас, пьяный, одурманенный готовностью Ады стать его женщиной снова, наг не вбивался в нари — вплавлялся в нее. Не занимался любовью — скорее уж подчинялся такой неуправляемой, но сладкой, блаженной потребности — быть в ней, быть с ней, принадлежать ей и чтобы она ему принадлежала.
Все смешалось в голове и эмоциях Ненталя, все перепуталось, переплелось.
И одновременно он еще никогда не ощущал происходящее таким естественным, нужным. Куда больше, чем в пещере сельвентов, где змей крал у безвыходной ситуации мгновения чистого, восторженного наслаждения. Теперь он не крал — брал, по-честному, зная, что взамен ему есть что предложить нари. Даже если его не станет… Даже если завтрашняя битва станет последней для Ненталя дель Марх, бывшего императора Гардавии, воскресшего после долгой комы.
Это была кульминация его жизни и невероятная, потрясающая кульминация.
Дрожь мышц, стук сердца в ушах и негромкие, чуть рваные выдохи нари…
Зажатый в ее запрокинутой за голову руке край подушки…
Выгнутая спина…
Чуть прикушенная мочка уха нага.
Вот же! Колхар и его приспешники!
Когда эта крошечная, игривая ласка стала настолько неконтролируемо возбуждающей, что в глазах змея темнело? Когда легкое касание пальчиков нари к его спине и робко стиснутые ее ладонями бедра эйдере доводили змея до подобного исступления? Когда уже все равно что будет дальше, что будет даже минутой после. Главное сейчас и только сейчас. Главное не останавливаться… Не замедляться… Не прекращать…
Она управляла Ненталем и бывшему адельтаху, привыкшему править целой страной, нравилось это непривычное, чуждое, но такое правильное, нужное ощущение… Слушать ее, к ней прислушиваться…
Размять своей горячей пятерней ее затекшие пальчики на ноге.
Поймать момент, когда она устало опустила бедра и влить собственную энергию, больше и еще больше, пока нари не задвигается энергичней…
Слушать ее ощущения, ее чувства, и прислушиваться к ним больше, чем к своим собственным.
Которые раздирали на части, выворачивали наизнанку, требуя лишь одного — освобождения желания.
Такой лихорадкой Ненталь готов был болеть долгие годы… Эту сладкую боль он готов был испытывать и испытывать, пока не рухнет без сознания или замертво.
Говорят, земные амазонки влюбляли в себя пленных мужчин и казнили их таким образом.
Ненталь бы не отказался. Не воспротивился.
Погибнуть сейчас, здесь, прямо в эту минуту. Ощущая, как все тело взрывается каскадами удовольствия, нега растекается по венам и каждый нерв звенит настроенной на удивительную мелодию блаженства струной…