Попаданка и дракон: по прихоти судьбы
Шрифт:
Она не договорила, ещё крепче прижимаясь ко мне. Я слышала, как часто бьется её сердце, и не находила слов для отказа. Хотя сама идея мне не понравилась.
Конечно, летом в Петербурге белые ночи. И я не верю в призраков, вампиров и прочих тварей, которые появляются на кладбище, если верить фильмам ужасов. Но в груди вдруг стало холодно, словно чья-то ледяная рука сжала сердце.
Я пыталась потянуть время.
– А как вообще проверят, была ты на кладбище, или нет? Тем более, в полночь?
– Очень просто, – вздохнула Рената, – у входа в склеп и по дороге, ведущей к нему, установлены
– Но, Алла ведь не знает наверняка, преодолела ли ты свой страх. Вдруг она решит, что проще избавиться от наследницы, чем рисковать всем? Я приду на кладбище, а меня ударят камнем по голове.
– Насчет этого не волнуйся. У меня тоже хорошие поверенные. За каждым твои шагом по кладбищу будут наблюдать. Любая попытка помешать сыграет против Аллы. Да и не решится девчонка на убийство. Вот ограбить меня, отняв имя и состояние, – это за милую душу.
В комнате снова стала тихо. Пока мы беседовали с Ренатой, солнце скрылось за верхушками деревьев. По полу протянулись длинные тени, придавая обстановке сумрачную таинственность.
Я смотрела в сторону, делая вид, что не замечаю умоляющих глаз Ренаты. Какое-то странное чувство мешало мне согласиться. Меня что-то насторожило в рассказе подруги, но я не понимала, что именно.
– Майя, – мягко произнесла девушка. – Пожалуйста, помоги мне.
– А если обман раскроется? – спросила я. – Вдруг ко мне подойдут на кладбище и заговорят. Голоса у нас совсем не похожи.
– Сомневаюсь. Но, даже если так, не важно. Я буду знать, что сделала всё возможное, и мне просто не повезло.
– Не уверена, что смогу достоверно тебя изобразить, – сопротивлялась я. – Может, тебе нанять какую-нибудь актрису?
– А потом прочитать её откровения в «жёлтой прессе»? И лишиться наследства? Нет уж. Я доверяю только тебе. Ты не способна на предательство, ни в шутку, ни ради больших денег.
Смутившись, я рассматривала пол под ногами. Мне очень хотелось отказаться, но, после слов Ренаты, я не могла этого сделать. К тому же, Рената выручила меня из беды две недели назад, избавив от Виталика. И даже не намекнула на это. А ведь я по-прежнему должна ей желание.
Выпрямившись, я взглянула в глаза собеседнице:
– Хорошо. Я схожу на кладбище, – и едва не задохнулась от крепких объятий, в которых она меня сжала.
***
Оставалось чуть больше суток до летнего солнцестояния. Наверное, Рената специально пригласила меня заранее, для того, чтобы всё обсудить и подготовиться. Или придумать запасной план, на тот случай, если бы я отказалась ей помогать.
Отведённая мне комната оказалась на редкость уютной, хоть и просто обставленной. У стены располагалась кровать с высокой спинкой и круглый туалетный столик. В углу стояло кресло, сидя в котором, можно любоваться разросшимися кустами роз и петлявшей между ними дорожкой. Открыв окно, я впустила в помещение прохладный ночной воздух, наполненный ароматами трав.
Тишина казалась оглушающей. Глядя в темнеющее небо, мне было сложно поверить, что где-то, в паре десятков километров, находится никогда не засыпающий город.
Теперь дом
С другой стороны, меня удивило сходство наших с Ренатой судеб, не считая её богатства, конечно. Мы рано осиротели, хотя меня воспитывала одна мама, а Рената выросла в полной семье. Но, судя по всему, у неё не было теплых отношений, ни с родителями, ни с прабабушкой. Она, как и я, привыкла сама заботиться о себе. Сильная, свободная, и, в то же время, очень несчастная.
«Несчастная!» – мысленно рассмеялась я.
Рената держалась с чужими людьми так уверенно, что никому не приходило в голову её жалеть. Девчонки на работе, отчаянно завидовавшие Оспиной, часами обсуждали её новое платье или сумочку. Они бы с удовольствием поменяли свою жизнь с родственниками в тесной квартирке на одиночество и деньги Ренаты.
Но сегодня мне приоткрылась другая Рената – бледная, с трудом подбирающая слова, и дрожащая от страха. Чего она так боится? Неужели её фобия настолько сильна? Или же она переживает из-за возможной потери состояния Оспиных? Не спорю, это ужасно, тем более для женщины, привыкшей к роскоши. Но какие-то средства у Ренаты останутся, и собственная квартира – тоже.
***
Я вдруг подумала, что страхи Оспиной связаны не только с кладбищем. Что-то важное она мне не рассказала. Но, что?
В воздухе быстрой тенью пронеслась ласточка. Проследив за ней, я перевела взгляд на розовый куст с изящными тёмно—зелеными листьями, острыми шипами и крупными бутонами. Через неделю он зацветёт. Увижу ли я это? Пригласит ли Рената меня снова?
«Нет, не пригласит», – почему-то с уверенностью решила я. Оспина терпеть не может этот дом: он напоминает ей о прошлом, о прабабушке и об Алле, которая заняла её место. Когда я вернусь с кладбища, она станет законной наследницей и сразу же избавится от особняка.
При этой мысли мне стало грустно. Ведь дом не виноват в том, что у одной из потомков семьи Оспиных не сложилась жизнь. Но он перейдёт в чужие руки. Новые хозяева сменят обстановку, переклеят обои, выбросят старую мебель и безделушки. Прабабушка Ренаты наверняка это предвидела. Может, поэтому она хотела, чтобы наследство досталось Алле?
Я тряхнула распущенными волосами, прогоняя непрошеную грусть. Какое мне дело до этого? Завтра ночью я выполню своё обещание и навсегда попрощаюсь с этим домом. И, возможно, с Ренатой Оспиной.
Наверное, я задремала, сидя в кресле. Или просто, под впечатлением от рассказа Ренаты, мне явилось видение.
Сначала я почувствовала дуновение. Но это был не лёгкий ветерок, раскачивающий занавеску на окне. Леденящий холод коснулся моего лица, заставляя вздрогнуть.
Открыв глаза, я увидела в двух шагах от себя призрачную фигуру. Это была женщина, закутанная во что-то белое. Она медленно подняла руку, убирая с лица вуаль, и взглянула мне прямо в глаза.
Я едва удержалась от вскрика, узнав прабабушку Ренаты. Она выглядела молодой и красивой, как на том потрете в гостиной.