Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2

Свадьбина Любовь

Напоминание дёргает Санаду. Он не может думать за своих студентов, они приходят и уходят, но всё равно именно эта ситуация его задевает.

Потому что, как наставник, за студентов он отвечает.

Он ещё слишком хорошо помнит непоседливого, задиристого менталиста Нэла.

Помнит, что не отнёсся к его исчезновению с должной серьёзностью.

Помнит, как того убили, потому что считывал воспоминания убийцы.

– Потому что Нэл вообразил себя великим сыщиком и попытался проследить за подозрительным студентом-иномирянином Руфусом. Тот его заметил и убил,

чтобы избавиться от свидетеля. – Санаду облокачивается на столешницу. – И предполагать, что я убил своего студента за то, что тот увидел меня за чем-то непозволительным, глупо: мне проще было скорректировать его воспоминание и повторять эту процедуру раз за разом на протяжении всего его обучения.

– Ты не потомственный менталист, – Танарэс не сводит с Санаду ледяного взгляда. – Твоё вмешательство в память оставляет следы, заметные более опытному специалисту. Если тебя застали за чем-то действительно недопустимым, вроде встречи с Марой, тебе удобнее убить такого свидетеля, чтобы уж наверняка скрыть следы.

– Танарэс, – Санаду тяжко вздыхает, и его даже накрывает сочувствием, – не надо переносить на меня твоё желание обязательно встретиться с Марой. Это ты не можешь её забыть, меня же она не настолько зацепила.

В кабинете наступает не пауза, но тишина. Тяжёлая. Санаду прекрасно понимает всю двусмысленность сказанного, всю вопиющую грубость своего заявления, всю его опасность: Танарэс может просто сорваться. На него.

Но и не огрызнуться Санаду уже нельзя: слишком много недоверия, слишком много обвинений.

Тишина. Тяжёлые взгляды архивампиров. Даже Изрель смотрит с гневом. То ли в обиде за Танарэса, то ли раздражена такой несдержанностью.

– Зацепила… – медленно, едва ли не по буквам, произносит Танарэс. – Значит, так ты воспринимаешь ситуацию? Что Мара меня просто за-це-пи-ла?

– Мара убила самое дорогое тебе существо, разрушила твою жизнь. Для меня Мара была обращённой, любовницей и невестой. Не первой. Не единственной. Лично мне она зла не причиняла. Но мои чувства к ней, привязанность были не настолько глубоки. – Санаду окидывает взглядом мрачно смотрящих на него вампиров. – Да хватит уже относиться к этой моей связи как к чему-то, способному сделать меня добровольным соучастником Неспящих! Вы, столько раз обвинявшие меня в легкомыслии и непостоянстве, как можете теперь всерьёз утверждать, что я преступил закон из-за отношений тридцатилетней давности?

Санаду усмехается, но его попытка показать несоответствие их же представлений о нём понимания не вызывает: все смотрят на него серьёзно. Обвинительно.

– Ну что ещё? – вздыхает Санаду. – Что вы ещё хотите мне предъявить?

Особой вины он за собой не чувствует, но и участие в расследовании ИСБ проблемой до сегодняшнего дня не считал, а ведь всё вывернули против него, даже в убийстве студента теперь подозревают.

Глава 33

Неожиданно повышает голос не Танарэс, нервы которого, по ощущению Санаду, на пределе, а Келтар:

– Не надо говорить

это таким тоном, словно мы просто придираемся!

– Но что я могу поделать, если это похоже на придирки, – разводит руками Санаду. – Мы же все прекрасно понимаем, что я не вписываюсь в вашу дивную аристократическую компанию потомственных вампиров и правителей. Это порождает недоверие. Недоверие порождает придирки.

– Да какие придирки? – подаётся вперёд Келтар. – Мы не одно столетие терпим твои выходки, выскочка!

– И следите за мной столько же времени, – напоминает Санаду. – А я не давал поводов сомневаться в моей лояльности.

Келтар отмахивается:

– Тебе прекрасно известно, что следить за тобой постоянно невозможно, так что ты вполне мог обстряпать свои делишки тайно. И ещё неизвестно, чем ты действительно занимался в то время, когда якобы был заперт на Терре. Может, ты в это время с Неспящими носился по иным мирам.

«Маразм крепчал», – мысленно вздыхает Санаду, хотя прекрасно понимает, что эти его несколько лет вынужденного отсутствия в Эёране можно трактовать и подобным образом.

При желании.

– Огласите весь список обвинений, – лениво взмахивает он рукой.

И так как Танарэс облокачивается на стол, Санаду сразу понимает, в какую сторону пойдут обвинения.

Впрочем, высказывает их не Танарэс (это было бы слишком предвзято даже для такой предвзятой компании), а Келтар.

Что плохо, потому что их союз нарушает привычную расстановку сил.

– Ты привёл в наши ряды свою любовницу, – нудно напоминает Келтар. – Не проверенного, одобренного к обращению полезного человека, а непонятно кого. Ты не дал провести ей полномасштабную проверку с привлечением менталистов, взяв на себя всю ответственность за соответствие этой девицы нашим правилам и мировоззрению. Ты взял на себя личную ответственность за её деяния!

Келтар пристально смотрит на Санаду, словно ожидая подтверждения этих слов.

– Да, было такое, – кивает Санаду.

И Келтар продолжает:

– Мы не можем доказать, что именно Марабелл навела Нильсэм на мысль предложить операцию по их внедрению в стан Неспящих. Но, учитывая их близкие отношения, такое возможно.

– Только не доказано, – Санаду внимательно смотрит на Келтара. – И я никаких таких мыслей в сознании Мары не находил, а мы тогда были очень близки.

– Но ты не можешь отрицать того, что Марабелл стала верной последовательницей Неспящих, – утверждает Келтар.

– Не могу, – выдыхает Санаду.

– Дальше, – Келтар кладёт ладони перед собой. – Ты оказался в императорском дворце ровно в тот момент, когда там проводили операцию культисты. Которые были связаны с Неспящими.

Санаду вскидывает брови:

– Хотите сказать, что я помог спасти драконов от культистов по наущению Неспящих?

– Ты мог выступать их наблюдателем, – не удерживается Танарэс. – А когда у культистов всё пошло не по плану…

Санаду хочет воскликнуть «бред!», но этим делу не поможешь. Он подпирает щёку ладонью и внимательно смотрит на Танарэса, ожидая продолжения.