Попаданка. Мама для бастарда
Шрифт:
– Тогда решено! Как взойду на трон, жди гостей тем же вечером! Во дворец тебя заберут, в парчу да бархат разоденут, – улыбнулась Анисья, накрывая ладонь Малены своей. – Умею я благодарной быть. Так что, готовы ягоды заколдованные? Только скажи мне, не ядовиты ли они сами по себе, никто не заподозрит ничего? Просила я у твоей бабки самые неприметные, обычные, только с чарами смертельными.
Анисья долго вынашивала план, как добраться до власти. Так что продумала каждую мелочь. Колдовство так просто не распознаешь! И уже не спасет ни один лекарь от него Теодора.
Смутилась Малена сильно, когда Анисья по-доброму потянулась. Щеки покраснели,
– Да что ты… это так, просто мечты пустые, – махнула Малена рукой с грустной улыбкой. – Не ко двору я буду там, во дворце. Из простых я. А ты… правь, как время твое придет, мудро да справедливо. Верю я в тебя.
Малена встряхнула волосами и потянулась за ягодами, радуясь про себя, что Анисья тему разговора перевела.
– А насчет ягод все, как ты заказывала, – продолжила Малена. – Ягоды не ядовитые, но чары на них смертельные. Бабушка все, как надо, сделала. Бери, бери, тебе они не повредят.
Анисья позвенела золотом и расплатилась сверху. Вот бабушка порадуется! А Малена… долго вслед ей смотрела, вздыхая тяжело. Было у ведьмы молодой странное чувство. Будто не суждено Теодору умереть, не умрет он. Даже ягоды не помогут. Кому-то другому достанутся.
***
Иногда приходится отступать перед трудностями. Особенно, если у трудностей светлые косы, лукавые голубые глаза и капризно изогнутые розовые губы. И зовут эти трудности Анисья. Жена… законная. Теодор, конечно, старался уделять время и ей, и Дане. Но сердцу не прикажешь? И дорогу в покои к Анисье Теодор, вообще, забыл. Хотя с Даной они не спали вместе. Он уважал то, что она чужая жена. А Теодор, выходит, чужой муж? И у него есть кое-какие обязанности? Так ему сказала жестко Анисья вчера вечером. И Теодор не смог противиться ее воле. Хотя для себя решил: и пальцем не притронется. Дану дождется. Попаданку свою… Сколько бы времени ему ждать ни пришлось.
Хотя понимал, сложно ему придется. Нравилась ему всегда Анисья. С головой девка была. Красивая, как дьяволица. Мужиком в юбке звали ее за глаза придворные за жесткий характер и упрямство. Такой Анисья и была, если честно. Но нравилось ему с ней говорить да время проводить. Если бы не Дана, то другом Анисью назвал бы искренне. Вот только ей… не понравится определение такое.
– Придешь ко мне вечером? Просто… поужинать с тобой хотела. Наедине. Соскучилась я по тебе, государь, – промурлыкала с утра Анисья, напоминая о себе.
Теодор кивнул, подавив тяжелый вздох.
– Приду.
Знал он, что Даны не будет: вместе с Драго в гости поехала к подруге своей новой. Его наедине, как назло, с Анисьей оставила. Еще слуг отпустит чертовка-жена, вообще, беду наведет.
И вот Анисья ждала Теодора в своих покоях. Приказала слугам принести яства всякие, свеч зажечь поменьше, только на столе с ужином. А потом убираться и сказать, чтобы поблизости ни души не было.
Служанки аж дернулись. Все знали, что нрав у Анисьи жесткий, и утехам ее с мужем никто мешать не хотел. Только дело было в другом. Она поправила на блюдце лесные ягоды, безвредные совсем… если бы не злые чары. А потом повернулась к двери, поправляя наряд. Он напоминал простой сарафан поверх белоснежной рубашки – нравятся же Теодору деревенщины! Только из золотой ткани, блестящей в свете огня. Тугие косы спускались на плечи, на голове была тесемка с золотым шитьем и мелкими каменьями.
Умела Анисья выглядеть красиво, наряжаться, на пирах и в танцах блистать. А
«Не быть мне послушной. Огнем сегодня буду, опалю Теодора в последний раз да ягодами заколдованными со своих рук после ночи страсти угощу. Чтобы уснул сном непробудным во веки веков. А напоследок любил меня так, как никого еще! Одержу и в этом победу», – горячо думала она.
Нахмуренный Теодор вошел в покои, поправляя темный, расшитый золотом кафтан. Прямо в цвет Анисьиному наряду оказался, что б ее черти съели! Вошел Теодор в покои да дверь за собой плотно прикрыл. Как он и думал, схитрила Анисья и слуг отозвала. Дворец будто вымер.
– А чего ты разоделась так? И покои натопила, жарко тут у тебя. Разделась бы, чай, не чужие, – брякнул Теодор, не подумав.
Он снял с себя кафтан, оставшись в тонкой белой рубашке. А Анисье сказал, потому что жарко ей в золоте было. Но не подумал он, что когда она сарафан-то решит сбросить, в тонком белом одеянии в пол останется! Прозрачном, будто стекло. Теодор сглотнул и глаза отвел. За виноградиной заморской потянулся, отвлечься пытаясь.
– Что ж ты сама мне прислуживать будешь на ужине, женушка? – насмешливо проговорил он, медленно скользя взглядом по накрытому столу. – Слуг-то я тут не наблюдаю.
Теодор встал и прошелся по покоям, чтобы подальше быть от Анисьи. По покоям плыл запах духов ее сладких, маслянистых. Представил он, как она готовилась к встрече сегодняшней, как флакончик наклоняла, да масло текучее о пальцы ее разбивалось каплями тяжелыми, так и дрожь пошла. Не к добру ужин этот, сердцем чуял! Хорошо, что Даны и Драго во дворце нет. Хотя обещали они вернуться или к ночи, или к утру.
Глава 22
Анисья улыбнулась, мгновенно сарафан сбрасывая. Рубашка в пол была тончайшей, вокруг тела парила, как марево. На свету вся фигура просвечивалась. Анисья подплыла ближе к Теодору, кротко улыбаясь, поглаживая его по плечу. Только пальцы поджались. Не сбежать от нее! Продумала она все!
– Прислуживать? Служанкой меня увидеть этой ночью хочешь, рабыней покорной? – насмешливо протянула Анисья.
Анисья скользнула рукой, перстнями украшенной, по волосам Теодора, но чуть натянула на затылке. Голубые глаза нехорошо прищурились, сверкнули зло, несмотря на улыбку. Это его она хотела рабом видеть! Свергнутым, уничтоженным! За то, что на пути к цели ее стоял да никак в руки не давался!
Теодор аж дернулся, отшатнулся от Анисьи. И не мог смотреть на ее тело гибкое в свете камина. Боялся, что приворожить попытается. Но пока только отвращение чувствовал, ведь образ Даны светлый перед глазами стоял.
– Ты же жена моя. А жена и должна быть покорной, – насмешка в голосе прорезалась.
Покорности Анисьи не видать было. Она норовистая всегда была, как кобыла молодая, и этим ему нравилась. Ну, до того как с Дианой он познакомился, попаданкой. Интересно с Анисьей было, не как с женщиной, не как с женой, как с другом просто, собеседником неплохим. Она умела истории рассказывать разные, да так увлекательно, что заслушаться можно было. Не только телом своим привлекала. А сейчас тело ее интересовало меньше всего.