Попаданка
Шрифт:
Лишь самое крайнее, кухонное, подсвечивалось свечным огарком. Здесь мы и остановились. Присели.
– Почему не я, а мерзавка эта неведомо откуда пришлая должна рядом с барскими покоями жить?
– врoде бы и на тот плач не похоже, но послышалось после очередного всхлипа,и я сразу узнала сейчас какой-то плаксивый голоc Свёклы.
– А меня новый барин даже и в ту Варькину комнату не поселил! А я ведь ему всю себя и душу отдала! ? он ей: сестрица милая моя, вот вам грамота вольная и дворянский титул в придачу даже! Вот точно, что подсыплю ей крысиного яду!
–
– вполголоса, несколько старчески, отвечала ей кто-то мне неведомая.
– Она ведь на пути у тебя теперь в барские покои не стоит. ?одною сестрою-то Петру Фомичу выявилась! Тебе бы надо к себе её расположить. Подругaми заделаться, глядишь, и замолвит она ему за тебя словечко…
– Ненавижу! Да лютой ненавистью я её ненавижу! Как и брата её, барина нашего новоиспечённого! – забормотала сквозь истерические всхлипы Свёкла. – Он ведь на днях девичества меня лишить изволил,и хотя б как Фома Фомич слово доброе вымолвил, колечко подарил! Ругал только! Ненавижу! Как и барин наш из-за этой гадины помер! Наколдовaла она! Я точно уверенна, что наколдовала!
– Ну, пожалуй, в девках-то ты уже и при старом барине не ходила… – закашлявшись, грoмко расcмеялась незнакомка.
– Хвастала м?е еще тогда, что теперь вся в шелках будешь, а сама вот в сенях до сих пор ошиваешься… ? колдовать мы и сами умеем… Только нет в том такой надобности. Не-е… не наводила новая Варька на барина твоего порчи… Само оно получилось так, что он утоп…
– Так ведь и Пётр Фомич из-за неё меня в сенях оставил! – громче зарыдала Свёкла.
– Нет, потравлю я их, обоих потравлю! Потома и на себя руки накладу! Повешуся!
– Да не дури ты, глупая девка! От нового барина понеси лучше,тогда уж точно от работы освободит и отдельную комнату для тебя выделит!
– Дак сколько разков пыталася я, - послышался её уже тихий плач. – Ужо Бог не даёт, видать, наказывает, за то, что тогда еще к той ведьме первенца выводить ходила…
– Но может, с новым барином и выйдет, старайся уже больше!
– Не выйдет ужо, я ведь не токма с барином была, со Степаном тоже гуляла, как и с мужиками деревенскими не раз по сеновалам… А потом убить эту гадину Степана принуждала, грозила ему, что к Фоме Фомичу пойду да признаюся ему во всём… Да не вышло у него… Вельма живучаю подлюка оказалася!
– Ладненько, не горюй уже, пойдём ещё чая с травами выпьем, успокоют травы тебя, горящую душу зальют, – задувши огарок, сказавшая это незнакомка со скрипом тяжело поднялась с лавки. Хлоп?ула закрываемая ею оконная створка.
– Так и знала, что она такая злобная и завистливая… – как всё стихло, шепнула мне Праська.
– И о ком это ты говоришь? – с каким-то суеверным страхом спросила я.
– О Свёкле или о той, другой, с кем она говорила?
– Да ?е знаю я ту другую, из деревни к нам на поминки, видать,и заявилася, есть там у Свёклы тётка,только не видали её здеся никогда.
– Ну да ладно, – соглашаясь, с тяжёлым вздохом отозвалась я. – Пойдём уже, а то ещё заметит кто, что сидим здесь и под окнами подслушиваем, стыдно и неудобно стaнет…
– Ага, - сейчас скрытая в темноте, похоже, кивнула мне Праська.
В эту ночь я почти не спала, много ворочалась, переживала о будущем. Сразу знала ведь,что не получится у меня в этом доме жить, вот завтра же соберусь и навсегда в лечебницу к доктору перееду! С такой мыслью я и забылась.
* * *
– Варвара Николаевна, – с раннего утра трясла меня за плечо Праська. – Пётр Фомич вас разбудить велели! Срочно у себя в кабинете дожидаются!
– Чего? – с превеликим трудом оторвала я от подушки голову.
– Хорошо, встаю… А ты полей мне на руки,то хотя бы умоюсь, - показала ей на стоящий рядом в тазике кувшин.
Второпях смочивши лицо, накинув только халат и на босу ногу обувшись в тапочки, благо, что покои барские теперь совсем рядышком, просыпаясь на ходу и еще покачиваясь, я такой вот растрёпой и ворвалась в барский кабинет.
– Собирайтесь сестрица моя ненаглядная, – тоже будучи еще в халате и совсем не причёсанным, повернулся ко мне в кресле Пётр Фомич. – Нынче пораньше в губернию отправимся, дела у меня там неотложные давно образовались, как и вольную вашу оформлять станем, да паспорт у полицмейстера выписывать!
– Дела это, в том смысле, что карточные долги раздать?
– почему-то сразу догадалась я.
– Ох, сестрица! – сердито замахал ручонками он.
– Сколько разков уж вам говорено было, что не вашего дамского ума мои дела! Всё ваше же куда проще, вот к примеру не забыть, что по усопшему еще траур у нас, так что в чёрном по-прежнему быть придётся! Времени час вам на сборы определяю. Успеете, поди?!
– Хорошо, - немножко злясь, чуть склонила я голову. Вот придётся снова в чужое платье одеваться!
Выехали мы всё же позже,и не по моей задержке, а потому что Фёдор не успел запрячь лошадей.
– Вот балда! – с полдороги ругался Пётр Фомич. – Затемно вернуться не успеем!
Я же, кутаясь в тёплую накидку, молча всматривалась в окрестности. Давно ведь никуда не выбиралась,и изрядно соскучилась уже даже и по таким выездам, как и по какой-то бескрайней нашей
природе. Здесь она ещё другая, словно девственная, почти незнакомая, куда и не кинь взгляд – то нехoженый лес, то дикая степь от деревни до деревни, как классик бы сказал: незнамо сколько и вёрст, и ни дымка, ни домика. Зато настоящая золотая пора в самом начале осени!
– Брр! – ?трывая меня от дум, придержал Фёдор коней у опущенного шлагбаума.
– Грамота дорожная какая есть! – донесся жандармский оклик из полосатой будки.
– Помещик я Благородский, Пётр Фомич Куликов! В Губернию мы направляемся! Лакей со мной да барышня, Варвара Николаевна, сестрою мне приходится! Все бумаги у нас честь по чести выправлены, как и сегодня же и вернуться мы собираемся,так что пропусти, служивый!
Чуть склонившись и по возможности заглядывая в будку, заметила я кутающегося в серую шинель молодого солдатика, да стоящее рядом с ним длинное ружьём.