Попаданку приглашали? 1983 – Тунис

Пришлось продать машину и даже закрыть бизнес. Небольшой, но всё же. Жалко, но и это почти ничего не меняло в моей вопиющей ситуации. Долгов было море. Жизнь ещё раз дала понять, что если я не перестану воспринимать всё и всех вокруг, как добрых и порядочных дядь и тёть, и не научусь мстить за подставы и откровенный обман, то в следующий раз точно мало не покажется. Ну, как мстить? Не мстить, а менять своё отношение к поступающей информации, независимо от формы и способа подачи. Везде ангажированность и скрытое желание тебя использовать. Степень использования пора регулировать быстро и на свой счет.

Я сидела в кафе в центре Москвы, попивая самый дорогой кофе, который подавали в заведении. Из принципа. Можно было выбрать из девяти или десяти сортов кофейных зёрен, заботливо насыпанных в хрустальные колбы с массивными крышками в виде капель. Я взяла африканский, из Бурунди. Он отдавал арахисом и цитрусовыми, остальные ноты, которые ему приписывали, я не слышала.

– К вам можно? – передо мной стоял мужчина лет пятидесяти, дорого и со вкусом одетый. В одной руке он держал чашку кофе, в другой довольно потрёпанный кожаный портфель тёмно-зелёного цвета.

– Необычно, – ответила я ему, искренне удивляясь его просьбе, так как кругом было полно свободных столиков, – я вас знаю?

– Да, мы давно знакомы, Исидора. Мы учились в одном институте, только я на японском и несколько лет позже, а вы на арабском. Вас называли часто Дункан 1 , я прав?

– То, что я училась в ИСАА 2 – это правда, а то, что вы там учились, не имею никакого понятия. Так что временно приму на веру ваши слова. А Дункан меня до сих пор многие зовут, это не секрет, – не говорить же ему, что это и есть моя фамилия, и ничего в этом странного нет, если люди меня зовут по фамилии, – садитесь, – я показала ему рукой на свободный стул за моим столиком.

– Нам не удалось близко познакомиться в студенческие годы, но я вас узнал и решил подойти. Вы почти не изменились, – продолжал мужчина, – Олег Пригожин, – он слегка наклонил голову, произнося своё имя.

Отлично. С окончания института прошёл не один десяток лет. Конечно, не изменилась. И о чём нам разговаривать? Мы же практически чужие люди, разве что из одного учебного заведения и одного города. Но это срабатывает за границей, не здесь, так что я приготовилась. Мало ли. Просто так вряд ли он бы подошёл. Тем более, что я поклялась всеми своими победами и успехами, что буду слушать людей внимательнее и ответы давать на следующий день, а не сразу, как на интернет-вебинаре по продаже курсов всего на свете.

– Я, собственно, ещё и хотел передать вам привет от Хакима, вашего тунисского друга, я видел его не так давно.

– Олег, не путайте меня, пожалуйста, – улыбнулась я, не имея никакого повода это делать, – я вас вижу первый раз, а вы мне передаёте привет от иностранца, которому сообщили, что собираетесь со мной увидеться? Я могла бы и не разрешить садиться со мной за один столик, тогда что бы вы делали?

– Исидора, это всё формальности, не имеющего к делу никакого отношения. Вам привет от Хакима Хаммами, точнее, привет-вопрос.

– Задавайте!

Я подумала, что мало теряю. Выслушаю. Хаким… прошло примерно лет сорок, как я вернулась из языковой стажировки из Туниса. Нас, меня и ещё трёх однокурсниц из МГУ, и двух студентов из Армении, отправили тогда учиться в Тунисский университет Эль-Манар, точнее, Институт современных языков Бургибы. Время было советское, лихое, мы были наивны, доверчивы, полны иллюзий о странах арабского Магриба, и столкнулись с такими сложностями пребывания в капстране, что один парень даже не выдержал напряжения, и его отправили раньше срока обратно. Почти свихнулся бедный. Начал заговариваться. Никак не мог смириться с тем, что общаться с окружающим миром можно было только предупредив о каждом своём шаге в посольство, а со вторым однокурсником отношения не сложились.

Хаким как раз помогал нам справиться с бытом и навести кое-какие контакты с местным населением. Мы же были любопытными, и нам очень хотелось попробовать именно то, что запрещалось, сходить туда, куда нельзя, купить что-нибудь на чёрном рынке и так далее. Я сразу вспомнила этого общительного типчика по прошествии стольких лет. Да он, наверное, совсем старый уже. Что ж ему от меня понадобилось?

– Он мне передал, что ждёт вас в Тунисе. Готов оплатить перелёт и проживание по самому высшему разряду. Приглашает вас в гости.

– Опять необычно, – я отпила от остывающего кофе, – а вопрос-то в чём?

– Если вы согласитесь и поможете ему в одном расследовании, как я понял, у вас больше не будет материальных проблем.

– Откуда вы знаете про мои проблемы?

– Я? Я ничего не знаю, Исидора, что вы! Я лишь любезно согласился выполнить просьбу Господина Хаммами связаться с вами.

– О какой сумме идёт речь?

– Хаким очень состоятельный человек сейчас. Но сумму он мне не озвучил, – Олег развёл руками.

– От состоятельных как раз больше проблем, чем от обычных людей. А что за расследование, тоже не знаете, так?

– Оно связано с его сестрой, Марьям, – серьёзно так произнёс Олег.

– Понятно. Его сестра пропала в мою бытность в Тунисе, то есть почти сорок лет назад. Вы шутите?

– Вы согласны? – он немного напирал и вообще был нагловатый и самоуверенный. Видимо, чувствовал за собой защиту, или тоже был состоятельный.

– Я абсолютно не в теме. После того, как закончилась практика, и мы уехали, Тунис и всё, что с ним связано, просто исчезли из моей жизни. Я ничем, наверное, не могу помочь. Я всегда готова помочь…

И тут я подумала: «а не съездить ли мне в Африку?»

1. Отель

Я открыла глаза. Передо мной синело Средиземное море, по пляжу нежно гулял тёплый ветерок, вечернее солнце клонилось к закату. Сама я лежала под зонтиком на большом белом полотенце, которое было постелено прямо на мелком жёлтом прибрежном песке. На мне был старомодный, но добротный пёстрый купальник, а ногти на ногах накрашены малиновым цветом, какой я сама бы ни в жисть не выбрала. Я всегда предпочитала красный педикюр, цвета венозной крови, как шутила одна моя приятельница. Рядом с полотенцем валялись резиновые вьетнамки, явно купленные наспех, широкополая соломенная шляпа местного производства, а под зонтиком стояла большая пляжная тряпичная сумка, тоже не в моём вкусе.