Попадос и два ствола 2
Шрифт:
– Хорошо, - соглашается она, - Пойдемте, джентльмены…
Через пару сотен шагов, почти натыкаемся на мастерски укрытый в зелени густого кустарника, прозаический и стандартный жилой модуль.
– Подожди здесь, - распоряжается мамми, тоном владелицы всех озер, полей и лесов в радиусе десятка миль, - Пойду, предупрежу юную леди.
– Замаскировалась она, конечно, неплохо, но эта тетка не настоящая ведьма, - ворчит Виктор, - Никакого уважения к клиентам. Даже черепов на палках не имеется. Хотя бы обезьяньи
– Отстань, - машу ладонью.
– Да я же тебя развлечь хочу, - обижается он, - Ты же сейчас не на Кота, а на жабу зеленую похож. Валерьянки бы тебе принять или коньячку, - рука нашего полевого командира скользит к фляге.
– Спасибо, дружище, но только - все равно отвали, а? Сходи, вон, прогуляйся – заодно и местность разведай.
– Ну и пойду, - удаляется Витя, бурча себе под нос, что-то о черной людской неблагодарности и пользе от кастрации котов.
Зависаю у очага, выложенного плоскими белыми камнями, и жду появления бейбы.
В груди прохладно и пусто. Как все пройдет?
Чувство вины поддавливает.
– Котичек… Ты пришел…
Её голос кажется мне тускловатым.
Оборачиваюсь…
Она! Бейба!
Взгляд блестит - не то лихорадочно, не то сверканием, только что полученной олимпийской медали.
В глазах вспыхивают золотистые искры. Мордашка бледная, губки подрагивают.
На пару мгновений или, может, веков - зависаем в пяти шагах напротив друг друга…
И синхронно шагаем вперед, навстречу…
Юлька не выдерживает и словно чего-то стесняясь, по-детски всхлипывая, прячет лицо у меня на груди.
Нежно обхватив его ладонями, поднимаю и целую, ощущая солоноватый вкус её слёз.
Ничего – отойдет моя девочка!
– Ну, всё! Всё уже! Я здесь. Я пришел.
Отрыдав, девчонка смотрит на меня с непонятной робостью.
– Как ты? Как твоя рана? Спина болит? Если надо будет – понесем. Нас много - народу хватит. Да и сам дотащу!
– Котичек, а кто - все эти люди? И Марина с Валей здесь? И Марго. Ты убил этих негров? А где все наши? С ними все хорошо?
Понимаю, что бейба не знает никого из присутствующих, кроме психофакини и подружек по несчастью.
– Все в порядке! Здесь тоже все свои – позже расскажу. Как ты? – повторяю я.
– Мы только в лес зашли - я и побежала. Рванула поглубже в чащу, хотя там тоже страшно было! Жуть просто! Думаю, пусть меня лучше звери съедят, чем эти уроды губастые - трахать всей толпой будут.
Бежала, бежала - куда получится. Даже и не оглядывалась почти… Они стреляли иногда… Потом: бах - и не помню ничего, - бэйба щурится и облизывает пересохшие губы.
Протягиваю ей флягу. Немного отхлебнув, продолжает:
– Очнулась - вокруг снова негры. Только, кажется, другие. А может и те же самые – они все одинаковые какие-то, - признается Юля, - Снова отключилась, наверное. Потом опять в себя пришла – уже мамми надо мной колдует… И негры что-то квохчут.
Она и давай им на своем: что-то говорить, говорить! Сердилась очень. Даже мне почему-то жутко стало! А они в ответ даже не пискнули – развернулись и ушли куда-то. Вот с тех пор я здесь и живу. Позавчера хотела попробовать к нам домой уйти, но мамми не пустила. Сказала: даже не думать - сидеть здесь и ждать! Ты сам за мной сегодня придешь!
Да и страшно мне одной идти было. И в какую сторону - непонятно, - снова признается Юля.
– Ладно, лягушка-путешественница, - я снова приобнимаю разволновавшуюся девушку, - Погуляла и хватит. Домой пойдем!
– Да! Домой хочу, - часто кивает она, не сводя с меня своих больших глазищ.
– Вот и хорошо. Только скажи мне, как ты эту свою «мамми» понимала-то? На каком языке она тебе это все растолковала? Ну, про то, что я сам сегодня приду и прочее? Ты ведь в английском, вроде не настолько сильна?
Бейба задумывается. Но - ненадолго. Слишком продолжительные размышления ей, вообще, не свойственны. Стихия Йули - действия:
– Ну, она или на своем или на английском говорила. Когда - как.
– И ты её понимала?
– Да! – убежденно кивает моя блонда.
– Как?
– Не знаю, Котичек! Только я все-все-все понимала… И она меня тоже. Я ей много чего рассказывала.
– Ну и ладно, - усмехаюсь я и оглядываюсь.
Народ украдкой поглядывает на нас со стороны. Деликатно не отвлекает.
Воду над очагом греют – видно, кофе пить собрались.
Дело, безусловно, хорошее, но вот есть ли у нас на это время? Не пора ли сваливать ближе к дому, за речку? Может по нашим, еще не остывшим кровавым следам - уже местные охотники топают. С опытом, аж из самых из гвинейских джунглей! Если они там есть, конечно…
Прижавшись губами почти к самому моему уху, Йуля внезапно заявляет:
– Ты не думай, Кот - негры меня не трахали! Ни разу! Ни один! Только полапали, но не трахали! Не успели, - горячо шепчет она, - Клянусь тебе, Котичек!
Как будто это имеет решающее значение для возможной, дальнейшей совместной жизни. Ведь не сама же она на черный хрен заскочила…
Хотя, наверное, все-таки имеет - после негров, как-то не совсем…
А может, эти сраные долбанные угольки, все-таки поимели мою белокурую бейбу, всем своим племенем?
Надо будет позже с двумя другими пленницами аккуратно переговорить.
Или забить и не заостряться на этом?
Невольно отмечаю, что о первой неделе после своего похищения, девушка вообще не говорит.