Поправка-22
Шрифт:
— Ох нет! — в отчаянии опускаясь на свою койку, простонал капеллан. Его походная фляга оказалась, разумеется, пустой, а про висящий в тени между их палатками мешок Листера с питьевой водой он от смятения совсем позабыл. — Не могу поверить. Просто не могу поверить, что кто-нибудь способен серьезно подозревать меня в попытке укрыться под именем Вашингтона Ирвинга.
— Да не об этих письмах речь, — указал ему Уиткум, откровенно наслаждаясь его испуганным возмущением. — Он хочет поговорить с вами насчет писем родственникам убитых и раненых.
— Ах насчет этих писем? — в недоумении пробормотал капеллан.
— Вот именно, —
— Да откуда он узнал, что мы обсуждали эту идею? — совсем потерявшись, спросил капеллан.
— Я ему доложил.
— Что-о-о? — пронзительно завопил капеллан, вскакивая на ноги в необычной для него ярости. — Вы хотите сказать, что обращаетесь к полковнику Кошкарту через мою голову, даже не поставив меня об этом в известность?
— Именно, капеллан, — нагло ответил ему, с презрением ухмыльнувшись, сержант Уиткум. — И вам, для вашего же блага, лучше всего проглотить это молча. — Он вызывающе хихикнул. — Полковнику Кошкарту здорово не понравится, если он узнает, что вы сводите со мной счеты за мой доклад. Да будет вам известно, капеллан, — сержант Уиткум звучно перекусил нитку и принялся надевать рубаху, — что этот остолоп считает мою идею с письмами на редкость удачной.
— Про меня, если дело наладится, напишут, я думаю, в «Сатэрдэй ивнинг пост», — хвастал полковник Кошкарт, расхаживая с веселой улыбкой по своему кабинету, куда явился для очередного разноса капеллан. — А у вас не хватает мозгов, чтобы это понять. Ваш капрал Уиткум — чрезвычайно полезный человек, капеллан. Надеюсь, у вас хватит мозгов, чтобы понять хоть это?
— Сержант Уиткум, — не успев одуматься, ляпнул капеллан.
— Я и сказал «сержант Уиткум», — нахмурившись, отозвался полковник Кошкарт. — Может, вы все же будете иногда прислушиваться к словам командиров, а не ловить их на ошибках? Вам ведь, наверно, вовсе не хочется быть всю жизнь капитаном, а, капеллан?
— Простите, сэр?
— Ну, я, видите ли, не понимаю, как вы добьетесь повышения, если будете вести себя по-прежнему. Капрал Уиткум считает, что ваша братия вот уже целых тысячу девятьсот сорок четыре года живет без всяких новых идей, и я склонен с ним согласиться. Он весьма шустрый малый, этот капрал Уиткум. Да, пора нам все переиначить. — Полковник Кошкарт с решительным видом уселся за свой стол и, расчистив на блоке промокательной бумаги в деревянной рамке свободное место, уткнул туда палец. — С завтрашнего дня, — объявил он, — я обязываю вас и капрала Уиткума составлять письма ближайшим родственникам всех убитых, раненых или пропавших без вести. И письма эти должны быть по-настоящему искренние. Их необходимо оживлять множеством личностных подробностей, чтобы каждое слово, которое вы напишите, говорило о моем воистину дружеском отношении к подчиненному. Вам ясно?
— Но это же невозможно, сэр! — машинально делая шаг вперед, чтобы подчеркнуть свой протест, выкрикнул капеллан. — Со многими из них я даже незнаком!
— Ну и что? — рявкнул полковник Кошкарт, но тут же весело усмехнулся. — Капрал Уиткум принес мне образец письма, пригодного на любой случай. Послушайте-ка: «Уваж. миссис, мистер, мисс или мистер и миссис такие-то! Слова не могут выразить всю глубину моей скорби при мысли о том, что ваш муж, сын, отец или брат погиб, ранен или пропал без вести при исполнении своего воинского долга». Ну и так далее. По-моему, первая фраза превосходно передает мои чувства. И знаете, капеллан, я бы на вашем месте целиком и полностью передал это дело капралу Уиткуму — раз уж вы не можете справиться сами. — Полковник Кошкарт вынул свой длинный мундштук и принялся вертеть его, слегка выгибая, в руках, словно сделанную из слоновой кости и выложенную ониксом рукоять верхового хлыста. — Капрал Уиткум сообщил мне, что вы не умеете распределять должностные обязанности. Вот в чем ваша беда, капеллан. А кроме того, он сказал, что вы лишены инициативности. Надеюсь, вам не придет в голову мне возражать?
— Нет, сэр. — Капеллан отрицательно покачал головой, ощущая себя никчемным ничтожеством, потому что был лишен инициативности, не умел распределять обязанности, и с трудом подавил искушение злобно возразить полковнику Кошкарту. Разум у него мутился. За окном стреляли по тарелочкам, и каждый выстрел отдавался у него в голове как взрыв. Он до сих пор не мог привыкнуть к стрельбе. Его окружали высокие корзины с помидорами, и ему чудилось, что когда-то очень давно он уже стоял при схожих обстоятельствах в кабинете полковника Кошкарта и его окружали те же самые корзины с теми же помидорами. Опять d'ej`a vu. Вся обстановка в кабинете казалась ему удивительно знакомой, но виделась как-то чрезвычайно смутно. А собственную одежду он ощущал как омерзительно грязную, драную ветошь и до смерти боялся, что от него воняет.
— Вы чересчур серьезно ко всему относитесь, капеллан, — сказал ему полковник Кошкарт с грубоватой прямолинейностью бывалого человека. — Вот в чем беда. Ваша вечно вытянутая физиономия нагоняет на людей тоску. Покажите мне, что вы умеете иногда смеяться, капеллан. Попробуйте, не стесняйтесь. Если вы докажете, что способны беззаботно хохотать, я тут же подарю вам целую корзину помидоров. — Полковник Кошкарт умолк и несколько секунд выжидающе смотрел на капеллана, а потом победно хмыкнул и сказал: — Вот видите, капеллан? Я абсолютно прав. У вас не получается беззаботный смех, верно я говорю?
— Совершенно верно, сэр, — покорно согласился капеллан, с видимым усилием проглотив ком тягучей слюны. — Не получается. По крайней мере сейчас, когда меня мучает жажда.
— Так выпейте, капеллан! Подполковник Корн хранит у себя в столе бутылку с кукурузным виски. Да и наш офицерский клуб вам следует иногда посещать — просто чтобы немного развеяться. Скажу вам по секрету, капеллан, что даже и за галстук как следует заложить иной раз бывает полезно. Надеюсь, вы не считаете, что мы вам неровня, раз вы духовное лицо?
— Что вы, сэр, конечно, нет! — смущенно заверил его капеллан. — А последние дни я каждый вечер приходил в клуб.
— Вы ведь всего-навсего капитан, — не слушая капеллана, продолжал полковник Кошкарт. — Лицо-то, конечно, духовное, а по званию всего-навсего капитан?
— Вы правы, сэр. Я знаю.
— Вот и прекрасно. А что смеяться вы не стали, так и правильно, пожалуй, сделали. Я все равно не дал бы вам корзину помидоров. Капрал Уиткум сказал мне, что сегодня утром вы унесли из моего кабинета помидор.