Попугай – птичка райская

Луганцева Татьяна Игоревна

– Вот прямо сразу-сразу? – спросила Анжелика, пребывая в каком-то благостном состоянии.

– С того момента, как вы открыли глаза… Вы еще даже слова не успели произнести, а я уже все понял. Знаете, какая первая эмоция у самоубийц? «Черт, я жива! Зачем меня спасли?! Зачем меня вытащили?! Мне опять мучиться! И набираться мужества на еще одну попытку!» Именно так думают самоубийцы. Первая эмоция у них – разочарование, что они выжили! А у вас на лице было написано недоумение от того, что происходит, и облегчение, что вы живы. Ну а дальше уже дело техники. Я наблюдал за вами и все больше убеждался в своей правоте. Самоубийцы пребывают в глубокой апатии к жизни. Они не разговаривают с людьми, не едят. Мы часто кормим их насильно.

Они раздражены и задумчивы, словно продолжают обдумывать план, как все-таки вырваться из цепких объятий этой ненавистной жизни. Вы же вели себя диаметрально противоположно, проявляя большой интерес к жизни. Вы беспрекословно пошли в столовую, стали общаться с людьми… Ну, об этом позже, – и Георгий Игоревич разлил еще по одной порции коньяка. – А еще у меня правило: мои сотрудники подсчитывают количество выданных пациентам столовых предметов и количество сданных обратно. Я, конечно, чувствую каждого пациента и не допущу, чтобы от кого-то исходила угроза другим пациентам, но следует перестраховаться, что мы и делаем. Так вот, мне сообщили, что пропал нож. Хороший расклад, да? И пока вы были на процедурах, я позволил себе обследовать вашу палату. Вы уж извините. Впрочем, долго ничего и искать не пришлось, нож аккуратненько лежал у вас под матрасом. Для чего неагрессивный человек крадет нож, если не нападать? Правильно! Чтобы защищаться… Вы отказывались принимать таблетки, и самым главным доводом против было то, что лекарства имеют снотворный эффект. То есть вы боялись заснуть, потерять контроль над собой. Вы боялись за свою жизнь, а не собирались покончить с ней. Все это я высказал Станиславу.

– Класс, – только и смогла вымолвить Анжелика.

– А я после рассказа Георгия посмотрел на ваше дело с другой стороны, – вступил Станислав Андреевич. – Вы все время твердили, что на вас покушаются, а я вам не верил, и у меня были на то основания. И когда я увидел вас в ванне, то в первую очередь подумал о том, что это опять вы сами сотворили с собой такое. А ведь по большому счету, это можно было расценить и как убийство. Вас накачали снотворным и, когда вы заснули, отнесли в ванну. Стерли все отпечатки… И получилось идеальное самоубийство! Кто это сделал? Ваш бывший? – спросил Станислав Андреевич. – Ну же, Анжелика! Время говорить правду!

– Не думайте, что я хочу врать, я давно хотела сказать правду… Но ее и слышать никто не хотел, – ответила Анжелика и потянулась к коробке конфет.

– Коньяка? – спросил Георгий Игоревич.

– Чуть-чуть, – согласилась Анжелика.

Она чувствовала себя героиней какой-то сюрреалистической пьесы. Она лежала в психбольнице, где ее только что чуть не задушил бывший муж, а сейчас главный психотерапевт наливает ей коньяк.

– Когда мы расстались с Сергеем, он стал угрожать мне, – начала свой рассказ Анжелика. – Сначала я не придавала этому значения, потом напряглась и даже предупредила Сергея, что сообщу о его угрозах в полицию. И однажды он набросился на меня прямо в подъезде и заявил, что все равно убьет меня. И таким тоном он это сказал, что я поверила. Мне стало страшно. Я пошла в отделение полиции, поговорила с полицейским. Но он ничем не помог мне, сказав, что нужны доказательства угроз. Но Сергей вел себя очень осторожно. Он не прислал мне ни одного письма, ни одного эсэмэс… В общем ничего, что я смогла бы предъявить. Один раз он подкараулил меня на выходе из театра и, схватив за горло, опять сказал, что мне не жить. Но свидетелей его нападения не было. Я стала советоваться с людьми, что делать в такой ситуации. Конечно, я говорила, что все это происходит не со мной, а с одной знакомой. Моя подруга сказала, что в такой безвыходной ситуации лучше всего заполучить охранника из правоохранительных органов. Их предоставляет государство, если доказано, что на жизнь подзащитного на самом деле покушаются.

– Поэтому вы разыгрывали все эти покушения на себя? – спросил Станислав

Андреевич.

– Да, разыгрывала.

– И забрасывали полицейское отделение заявлениями о покушении, так?

– Так. Только все без толку.

– А угроза-то, выходит, была реальная, в свете нынешних событий, – задумался майор.

– Я эту реальность ощутила давно, – вздохнула Анжелика, – а вот как заставить других поверить, я не знала. Извините, если действовала не совсем законными методами.

– Представляю ваши ужас и разочарование, когда к вам прислали меня, – улыбнулся Станислав Андреевич.

Анжелика про себя отметила, что у него весьма обаятельная улыбка, что не вязалось с его нескладным внешним видом.

– Да уж, – кивнула она, – вы были самым худшим, что я могла ожидать.

– Но и вы тоже были хороши… Включили такую суперзвезду – капризную и противную. Не думайте, что мне сильно это понравилось, – усмехнулся Станислав Андреевич.

– Да никого я особо и не включала, просто сильно нервничала. А характер у меня, скажу честно, не очень хороший.

– Я отметил.

– Давайте ближе к главной теме, – вмешался в их диалог Георгий Игоревич. – Значит, вы по наивности думали, что если доказать, будто вашей жизни угрожает опасность, к вам непременно приставят охрану. Так?

– Да, именно так я и думала, – ответила Анжелика, – как вы совершенно верно отметили – по наивности и глупости. А вместо защиты получила вас, – повернулась она к майору, – который сразу же меня заподозрил… и даже не в том, что я инсценирую покушения на себя, а что я вообще «ку-ку»… А почему вы подумали, что я хочу покончить жизнь самоубийством? – спросила Анжелика.

– Так я поговорил с вашей подругой, она и рассказала о том, что у вас и в профессиональной жизни крах, и в личной. Я решил, что вы на этой почве и правда того… Подруга еще сказала, что вы стали нелюдимы, перестали куда-либо ходить.

– Правильно, я боялась угроз бывшего, вот и старалась сидеть дома. Я думала, что он отстанет от меня со временем. Теперь понимаю, что зря так думала. Он бы не отстал, квартира моя ему покоя не давала.

– Да, как я понял, без вашего наследства у него не складывалась личная жизнь, – ответил Станислав Андреевич.

– Видимо, так.

– Ну, и что же случилось у вас дома? – снова включил следователя майор Молотов.

– Так я сама толком ничего не понимаю. Как-то вечером решила выпить немного вина за просмотром веселой телепередачи. И что-то меня с этого вина так разморило.

– А вино у вас откуда?

– Так давно стояла бутылка, откупоренная уже, а выпито на одну треть.

– А ключи от квартиры у вашего бывшего остались? – спросил Станислав Андреевич.

– Нет, он, когда уходил, ключи отдал. Но мог ведь и дубликат сделать.

– Скорее всего. Отравил вино и ждал. Только как он мог знать, что вы выпьете его именно в тот вечер? – задумался Молотов.

– Мы прожили почти десять лет. Он знал, что раз в неделю, по субботам, я позволяю себе расслабиться с бокалом красного сухого вина, – ответила Анжелика и отпила коньяк. – Какой крепкий, – поморщилась она.

– Да, нравы у вас, у артистов, весьма свободные, – посмотрел на нее следователь.

– Вы что думаете, что я пьющая? – возмутилась Анжелика.

– Да шучу я! Значит, ваш бывший проник в квартиру, подсыпал что-то в вино, а потом зашел, когда вы уже вырубились?

– Наверное, так… Я смутно помню, что меня куда-то несли, чей-то голос, а вот что говорил, не помню… Потом стало тепло, и я куда-то поплыла…

– Он обставил все как самоубийство, наверняка прибрал за собой и ушел… А если бы и нашли отпечатки его пальцев, так это еще ничего не значит. Он там жил. Умно придумано! Ну ничего. Наши ребята его расколют, не волнуйтесь! Двойное покушение на жизнь, скоро он не выйдет! Или вы пожалеете его?

– Я? Нет, конечно! Я так рада, что жива осталась! – воскликнула Анжелика.