Попутчики
Шрифт:
– Дети.
– тихо напомнила я.
С силой шваркнув застонавшего мародёра о землю, муж широкими шагами, ни на кого не глядя, пошёл в сторону, сел на первый попавшийся пень и скрючился, вцепившись пальцами в густую шевелюру.
Народ тихо переговаривался, поглядывая в его сторону. Я не подходила, давая ему время очухаться.
Алексу хватило считанных минут, чтобы прийти в себя. С силой потерев лицо ладонями, он вернулся к нам - собранный и серьёзный.
– Так, детей и Тасмин надо срочно увозить отсюда. Вербер, гони Мино поближе, грузитесь и домой. Ты -
– обратился к незнакомцам, - А мы с Нейтаном и Кирионом решать будем, что с... этими делать.
Нейтан - видимо, старший из дровосеков, кряжистый, почти квадратный мужчина, сурово свёл ершистые брови и отрицательно покачал головой:
– Нет, Алекс, давай поступим по-другому. Ты со своими - домой, Арадан - на вторую телегу, а мы тут уже сами разберёмся. И не спорь даже - так лучше всем будет.
– добавил собравшемуся возражать Саше.
Дети послушно пошли к повозкам, а мы чуть задержались.
– Мужики...
– Алекс долгим взглядом посмотрел в глаза каждому из лесорубов, - Спасибо. Арт - домой.
– Мужики...
– я повторила его действие, - Даже не вздумайте.
Не отпускала мысль, что они живого сейчас просто по-тихому придушат и тут же в лесочке прикопают. По крайней мере, выражения лиц ничего доброго не обещали.
– Постарайся обо всём забыть, девонька.
– ответил старший, - Хотя... где уж тут...
Муж взял за руку и повёл за детьми, избегая смотреть мне в лицо.
– Саш, прекращай.
– остановила его на полдороге, поворачивая к себе.
Тяжесть, осязаемо повисшая в воздухе, казалась невыносимой.
– Тань, это я виноват.
– он, наконец, посмотрел на меня странно блеснувшими глазами - первый раз видела в них намёк на...
Аж сама сморгнула.
– Это я, тупая скотина, виноват во всём. Я должен был подумать о вашей безопасности. - он снова обнял меня до хруста в костях, пряча лицо в спутанных волосах.
48
Сил уже не осталось, описывать наше возвращение домой. Да и не стану. Думаю, и так всё очевидно.
Оказавшись в родных стенах, девочки быстро входили в колею привычной жизни, всё закрутилось своим чередом. И только муж мой стал не похож на себя. Как будто разучился улыбаться. Работал до исступления, осунулся, ходил молчаливый. Вот, вроде, слова никому худого не сказал, взглядом не обидел, а муторно. Подойдёт, обнимет, губами к виску прижмётся - и дальше пахать.
Мои попытки вернуться к теме, закрыть уже этот чёртов вопрос, после того нашего последнего разговора в лесу - пресекались одним мучительным взглядом.
Всем было тягостно видеть нашего весёлого, доброго, душевного Алекса в таком состоянии. Дядька тоже помрачнел, как никто понимая Сашины чувства. Даже Арт с тоской поглядывал на хозяина, не зная, чем помочь. Ткнётся мокрым носом в ладошку, а тот присядет, лбом прислонится к тёплой морде, что-то прошепчет и снова
Дети не понимали, почему он так изменился. А когда Фалькор как-то там попытался объяснить, побежали утешать любимого Алекса. Не помогло.
Он сам никак не мог простить себя, он просто болел своей виной.
Верите-нет, к Дреусу пошла. За спасение благодарить и помощи просить.
Первыми дельную вещь предложили наши бывалые бабки. Ну как предложили... Как говорится, без объявления приволокли к Фалькору пару бутылей местного пойла на сброженных ягодах и велели затоплять баню.
– Значится так, - руководила прагматичная Зиза, водружая "гостинец" на стол, - сейчас Тасмин его приведёт, вдвоём в парилку и пойдёте.
– Поговорить - это дело. Давно пора. Как сам-то про баньку не смекнул? А про это...
– Фалькор покосился в сторону пузырей, - я ж, матушка, уже и не помню, когда сию дрянь в рот лил - дети ж, как-никак, у меня.
– Ничо, потерпишь разок.
– ворчливо вставила слово Харет, - Чайком тут точно не обойдётся. И чтоб сидели там, пока Алекс как новенький не станет!
– Вся надёжа - на тебя, давай уж там... по-мужицки.
– мягко добавила сердобольная Монца, - Сил нет смотреть, как мается.
Если опускать подробности - сработало. Долго они с Сашей сидели. Заходили, выходили, беседовали, обнимались с нашим волкодавом. Ему нужно было выговориться, но не со мной - с мужчиной.
Оценив диспозицию и убедившись, что всё идёт по плану, бабули, со словами :"И ты, девонька, садись." - хитро подмигнув, вытащили из под стола ещё один заначенный бутыль. Ребятня понимающе сгуртовалась по комнатам, а мы притулились на кухне и завели свои беседы. Как же я была им всем сейчас благодарна.
Настойка оказалась кисловатой и очень ароматной. На вкус - компот-компотом, но, как говорилось в старой юмористической передаче, "раствор - коварен". В общем, когда наши мужчины, подпирая друг друга, милые, как два зайчика, вернулись из парилки, мы с бабулями тоже находились изрядно "под мухой". И нареветься успели, и насмеяться. Главное, что всем заметно полегчало. Уложили Фалькора спать и сами впятером подались по домам.
Утром, конечно, вчерашние посиделки отдавались в голове вечерним звоном, но из Алекса как будто занозу вытащили. Со мной рядом с больной головой снова лежал прежний родной любимый муж.
– Как работать-то будем?
– улыбаясь в потолок, спросила я.
– С трудом.
– крякнул он, поднимаясь с кровати, - Уй-юй-ю-у-уй.
– Может выходной?
– робко предложила я.
– Нет, не могу. Заказчика сегодня ждём - должны карету забрать - ту самую, для лЕдей.
– Никак надумали?
– новость даже немного взбодрила болезный организм.
– Ага, идём в гору.
– он снова присел на постель и склонился надо мной. Осторожно убрал со лба прядь волос. Мягко поцеловал.
– Танька... Ты - лучшее, что случилось в моей жизни.
– в его глазах промелькнула и исчезла тень прежней душевной хвори, - И вот ещё что: я вас всех научу самообороне. Хотя бы самым элементарным приёмам.