Порнократия. Сборник статей
Шрифт:
Справедливости ради надо сказать, что почти вся оппозиция явно или тайно тоже не заинтересована в законности и процветании, по крайней мере в данный исторический момент. В противном случае ее шансы на приход к власти безнадежно падают. Пенсионер, вовремя получающий достойную пенсию, не помчится слушать Анпилова, он лучше в скверике с внучатами погуляет. Зачем человеку, чьи патриотические чувства уважаются, а не унижаются, вступать в РНЕ? Он лучше Ивана Солоневича на досуге перечтет.
Кстати, приказ президента сформулировать национальную идею так и остался невыполненным. А знаете — почему? Потому что всякая общенациональная идея вычленяет главное и отсекает второстепенное. А мы с вами живем сегодня в обществе, где второстепенное угнетает главное. Пример? Пожалуйста. В Москве, имея лишние деньги, можно в любое время зайти в хороший ресторан, попытать судьбу в казино или сыграть
Предвыборный грязепад
Есть такой вид развлекательного единоборства: борцы или борчихи вываливают друг друга в грязи под свист и улюлюканье зрителей, которым не важно, кто кого одолеет, а важно, кто кого сильнее выпачкает. Идущая полным ходом избирательная кампания очень напоминает такую борьбу с той лишь разницей, что зрители и избиратели не столько улюлюкают, сколько недоумевают. Впрочем, недоумение, переходящее в оторопь, — основное состояние российского гражданина в последние годы.
Прежде всего выяснилось, что множество соискателей думских мандатов имеют весьма смутное представление о своей частной собственности, гарантированной, между прочим, конституцией: кто-то про автомобиль забыл, кто-то про особняк, а кто-то, будучи включен в списки самых богатых людей страны, вдруг, оказывается, не имеет даже комнатенки в коммуналке, где голову преклонить. Эдакий бомж с ротой охраны и наручными часами, стоящими примерно столько же, сколько кремлевские куранты вместе со Спасской башней. Забывчивость, особенно непонятная рядовому налогоплательщику, у которого каждый рубль на счету.
Вообще-то в наше время провести предвыборную кампанию непросто. Это тебе не конец 80-х, когда неуспешного младшего научного сотрудника могли избрать депутатом просто за обидчивое выражение лица или какой-нибудь милый дефект речи. Сегодня все по-другому. Ежели ты беден, в политику лучше не соваться. Нет, конечно, можно вообразить Сокольники Гайд-парком и, подкарауливая в заснеженных аллеях запоздалых прохожих, обрушивать на них свою предвыборную программу.
Однако такая политическая карьера может очень скоро завершиться в расположенной неподалеку, на берегу Яузы, психиатрической лечебнице. Для агитации, особенно если тебя никто не знает, нужны средства, и немалые. Но в таком случае очень трудно объяснить избирателям, откуда эти средства у тебя взялись.
Вся мощь нашей высокоталантливой журналистики в последние годы была направлена на то, чтобы убедить обывателя: честных денег в «этой стране» не бывает. Никто уже не верит в обещания типа: я добился благосостояния для себя — добьюсь, если выберете меня, и для вас.
Увы, в современной России нет ни одного сколько-нибудь заметного политического персонажа, про которого мы с вами не знали бы какой-нибудь гадости. Оплеваны все. Более того, сложилась ситуация, когда обвинения даже не принято опровергать. Отделываются обычно неопределенной ухмылкой (образцом в этом смысле является ухмылка В. Шумейко) и в крайнем случае ответными плевками в обидчиков. Я недавно прочитал в «Независимой газете», будто наливчатость «Яблока» во многом объясняется благосклонностью неких зарубежных финансовых структур. (Недаром же американцы называют свой Нью-Йорк «Большим яблоком»!) Ну, думаю, завтра Григорий Алексеевич даст им по независимой сопатке! Нет, не дал Григорий Алексеевич.
Кстати, Явлинский — один из самых загадочных российских политиков. Судите сами, он считает Лукашенко, желающего объединиться с Россией, нелегитимным президентом, и фракция «Яблоко» перед выступлением белорусского лидера покинула заседание Думы с брезгливостью вегетарианцев, попавших на праздник каннибалов. С другой стороны, Масхадов, желающий отделиться от России, для Явлинского — легитимный президент, и Григорий Алексеевич призывает вести с ним переговоры, замиряться, а потом, когда боевики, воспользовавшись перемирием и собрав силы, нанесут ответный удар по федеральным войскам, Явлинский, как водится, обвинит Кремль в гибели наших мальчиков и воззовет к мировой общественности! Вот такое Маленькое Яблоко посреди Москвы, которую за доверчивость впору именовать Большим Бананом.
Но вернемся к избирательной грязи. К любым наветам наши политики относятся, как я уже сказал, с чисто христианским смирением. Исключение, пожалуй, составляет только Ю. Лужков, с искренней обидчивостью отбивающий нападки Доренко, а тот уже близок, по-моему, к тому, чтобы заподозрить московского мэра в ритуальном поедании младенцев. И тут есть одна серьезная опасность. Всю минувшую неделю телевизор стращал нас баркашовцами, всю неделю Алла Гербер, как Кассандра, забредшая на берега Иордана, предрекала нам наступление фашизма. И мало кто задумывается о том, что при всеобщей замаранности эти парни в черной форме многим могут в самом деле показаться единственными избавителями от скверны, а «Спас» — настоящим спасением. Когда в стране не остается ни одного политика в белых одеждах, люди с надеждой начинают смотреть на тех, кто в черном. Так уже не раз бывало в мировой истории. И не надо все валить на русский народ. Экстремисты приходят к власти тогда, когда из политики уходит мораль, когда элита превращается в клоунов, кувыркающихся в грязи. Допустим, испаноязычный Доренко переберется в случае чего на жительство в Испанию, возможно, даже в один из тех особняков, которые он показывал в своих разоблачительных репортажах. А мы-то с вами куда? Нам-то — некуда!
Но давайте признаемся: и мы, граждане, потребители этой порочащей грязной информации, тоже притерпелись, пообвыкли. Так привыкают жильцы дома с окнами, выходящими на кладбище. Что же делать, если наши телевизоры, эти окна в мир информации, выходят на кладбище, где ежедневно хоронят честность, порядочность, здравый смысл, государственные интересы… А если бы мы вдруг возмутились, как тогда, в конце 80-х? («Ах, первый секретарь дал квартиру собственному сыну?! Долой КПСС!!») Что было бы? Ничего. Ибо любая критика сегодня рассчитана не на нас, представляющих собой как бы атомы общественного мнения. «Ах!» — воскликнули хором атомы — общественное мнение разверзлось и поглотило мерзавца. Разоблачения могут вызывать активный протест в обществе, когда оно еще достаточно благополучно. Среди людей, тысячами вываливавших на митинги в конце 80-х, голодных и безработных не было. Увы, человек не может одновременно бороться за выживание и за справедливость. Это обстоятельство очень тонко используется в современных избирательных технологиях. И весь предвыборный грязепад, по-моему, рассчитан совсем не на то, чтобы мы с вами, бледнея от омерзения, вычеркнули из бюллетеней те или иные фамилии. (Хотя, конечно, сделать это обязательно нужно!) Грязепад по сути рассчитан сегодня на реакцию одного-единственного гражданина России — Бориса Ельцина. Рассчитан на то, чтобы Борис Ельцин, содрогнувшись всем своим изболевшимся за державу сердцем, молвил: «Ну раз вы тут все такие грязнули и мерзавцы — останусь-ка я на третий срок. Пусть во власти будет человек, у которого хоть одна рука чистая!» Та, что держит ядерный чемоданчик…
2000
Отложенное возмездие
Борис Ельцин, проведший в отпусках и на бюллетене значительную часть двух президентских сроков, теперь на пенсии. В отличие от большинства престарелых россиян пенсии ему хватает. Даже остается — на охрану, бронированный лимузин, помощников и прочие милые экс-президентские прибамбасы. По сравнению с ним первый советский президент Михаил Горбачев ушел из большой политики, как благородный мужчина уходит из семьи, — со сменой белья и стопкой любимых книг. Не будь он «лучшим немцем» и лауреатом бесчисленных общечеловеческих премий, пенсионная судьбина его сложилась бы скудно и печально.
Однако вернемся к «царю Борису», о котором, по правде сказать, начали в предвыборной суматохе подзабывать. Так случается: болит, скажем, зуб — и весь мир умещается в изъеденном кариесом дупле, а вырвали — и через неделю даже не вспоминаешь об утраченном жевательном члене организма. Тем не менее коммунисты в парламенте ставят вопрос о том, имел ли право Владимир Путин гарантировать Борису Ельцину пожизненную юридическую неприкосновенность. Впрочем, это лишь обратная сторона вопроса: имел ли право демократически избранный глава государства «назначать» (или пусть даже объявлять) преемника? Спор на сегодняшний день бессмысленный, ибо у нас слова «право» и «править» являются однокоренными лишь для лингвистов, но не для политиков. Конечно, если рассуждать здраво, юридическая неприкосновенность — примерно то же самое, что дождевая непромокаемость. Мол, все люди, попадая под ливень, будут мокнуть, и только один человек благодаря соответствующему указу останется сух, как девица, последовавшая совету гигиенической рекламы.