Порочная связь. Часть 1

90-е года

— Гоша. Я прошу тебя, Гоша, не надо.

Дикие женские крики на всю блочную хрущовку, делали жизнь, в ней, почти невыносимой. Конечно все давно привыкли, что живут не во дворце и старались не обращать внимание, но 75 квартира, на первом этаже, давно переплюнула все и всех во всем доме.

— Я прошу тебя Гоша, умоляю. Ты разбудишь детей. Пожалуйста не надо.

Молодая женщина, а точнее девушка лет 20 на вид, отчаянно закрывалась руками от молодого, может чуть старше ее парня, который

пускал в ход не только кулаки, но и ноги.

— Прошу, Гоша не надо. Леся и Олег, они же не спят. Не надо.

— Не трогай маму, не трогай, — маленький мальчишка может лет 4, выбежал в загрязненный пыльный коридор и вцепился парню в штанину. — Мамочка беги.

— Ах ты щенок, вали отсюда, — тяжелая рука парня, опустилась на мальчишку.

Пацан отлетел на несколько метров и ударившись головой об стену, тут же затих.

— Что ты наделал? Сволочь.

Девушка вскочила и бросилась к мальчику, но сильные руки парня перехватили ее.

— Куда собралась шлюха? Скажи, трахалась с ним? Трахалась?

У нее потемнело в глазах, удар за ударом сыпался на бедную девушку, ей лишь оставалось закрываться от садиста худенькими ручками, внезапно взгляд уже затуманенный ударами, упал на нож лежащий на столе. Внутри все перевернулось, так будет лучше, больше так жить нельзя, просто нельзя. Одна доля секунда и серо-голубые глаза парня, расширились, он пошатнулся, а она остервенело, вытащив нож, воткнула ему в живот, еще сильнее.

— Сдохни мразь.

Нож выпал из ее рук, а тот, кто еще недавно был любимым и любящим мужем, пошатнувшись еще раз, упал на грязный засаленный линолеум, последний раз протянул руку, коснулся ее ноги.

— Прости.

Она отшатнулась, сердце билось, как сумасшедшее, вот и все, вот и весь конец не только его, но ее и их детей. Все закончилось…

Спустя пятнадцать лет

Леся

— Сука. Я тебе сейчас харю сломаю, ты же знаешь, у нас крыс не любят.

Высокая рослая девушка с остервенением пинала худенькую девчонку со спутанными светлыми волосами.

— Зажать хотела? Ну ты и овца.

— А ну хватит, — слегка грубоватый женский голос, заставил ее остановиться.

К ним спешила стройная, если не сказать худая, девушка с длинными распущенными огненно-рыжими волосами. Спортивная сумка через плечо, кроссовки и черный спортивный костюм, придавал ей уверенности и сам говорил за себя, что девчонка явно не одобряет таких методов.

— Ты че себе позволяешь? — она подошла ближе и посмотрела на рослую, которая тут же покрылась красными пятнами. — Вы здесь выросли, это ваш дом, так уважайте его, а вы что деретесь? Назло кому? Там за периметром, жизнь хуже поверь, тебя на раз два сломают, а тут ты кобыла малую пытаешься сломать. Отошла от нее.

Рослая испуганно отшатнулась, а рыжая протянула руку девчушке и несмотря на внешнюю худобу, рывком подняла девочку даже крупнее себя.

— Пошли умываться. Все хорошо, я рядом.

В жизни есть неравенство и тот, кто еще это не понял, а хуже не принял, мне очень жаль этого человека. Это словно пирамида, кто-то

внизу, а кому-то отведено быть наверху. Система, которую сложно сломать, а иначе почти невозможно и это надо принять. Что у кого-то есть красивые украшения, норковые шубы, роскошная жизнь, а у кого-то просто жизнь и ты должен за нее благодарить, что живешь и дышишь.

Я молча стояла у уборной, в ожидании пока Полина умоется и приведет себя в порядок. Мне было жаль ее, но жалость унижала, и я жалела внутри себя, никогда не показывая ей это, хотя очень хотелось. Сейчас подойти, помочь умыться, но она уже взрослая и справится сама, я в ее возрасте, не горжусь конечно, но среди своих славилась тем, что хорошо воровала и никогда не возвращалась с пустыми руками, хотя потом мне хорошенько доставалось от брата.

— Ты все? — я толкнула дверь и замерла.

Полина сидела на холодном кафеле и прижавшись к стене, горько рыдала, внутри у меня все перевернулось. Твою же мать, она совсем еще ребенок, я резко вспомнила, как шесть лет назад, когда была в ее возрасте, рыдала здесь также, звала маму, папу, но мои слезы услышал Олег, он всегда их слышал, и все видел, чувствовал, заменил мне всех…

— Хватит. Они дуры, — я присела на корточки перед ней и провела рукой по белокурым волосам.

Полина жалобно всхлипнула.

— Мне больно Лесь, они все отбирают от меня. Я хочу, как ты стать, такой же красивой и сильной.

Я вздохнула, ну насчет красоты можно поспорить, я никогда не считала себя красивой, а сильной… Я не выбирала себе такую жизнь, она сама меня сделала такой, заставила стать парнем в обличии девчонки, грубой, циничной, хотя порой мне хотелось начать все заново, все с чистого лица.

— Не надо такой как я. Ты лучше и гораздо красивее. Хватит сопли ныть глупая, пойдем.

Я помогла ей подняться и приобняв вывела из туалета. Полина испуганно держала меня за руку, а я, прижимая ее к себе все крепче, вела девчушку по длинному коридору детдома. Я не по на слышке знала о жизни здесь, о боли, о горе и о разочаровании, когда ты взрослеешь, и понимаешь, что никто не придет, тебя не заберет и нахрен ты никому не нужен.

Спускаясь по бесконечно крутой лестнице, я вспоминала, как здесь прошло все мое детство, разбитые коленки, драки, первый поцелуй, первая сигарета и первый алкоголь, потом секс в подсобке, разборки с преподами, воспиталками, братом… Все это осталось в прошлом, шагнув во взрослую жизнь становится еще страшнее, разбитые коленки заживают, а разбитые мечты, если разбились, то навсегда и их уже не подклеишь, не починишь и ничего с ними не сделаешь. Они разбились, окончательно разбились и на этом точка.

Осенний воздух, точнее августовский, его конец, давал понять, что скоро настанут дожди, опять похолодает и нам поднимут цену за все и за квартиру в том числе. Я вздохнула и деловито посмотрела на часы, скоро вечер, надо идти на работу, как бы не нравилось это Олегу, а справится ему одному тяжело. Профессия Вероники была не в счет, их ежедневные скандалы с Олегом, только набирали обороты и мне не всегда удавалось успокоить их, пока что-то не разобьется.

— Лесь. Почему мама отдала меня сюда? Я всю неделю здесь с ума схожу, забери меня.