Порочное искушение
Шрифт:
Белла закусывает губу и снова проводит руками по воде.
— Мой психиатр посоветовала мне это, — наконец говорит она. — Она думает, что я должна попробовать что-то подобное, когда останусь одна. Она предположила, что, возможно, это подтолкнет меня к большему прогрессу.
Я поморщился.
— А потом я все испортил, застав тебя здесь.
Она смеется, и это меня удивляет. Это последняя реакция, которую я мог ожидать на такое заявление.
— Нет, если что, я думаю, это уже прогресс, верно? Впервые я выхожу из своей спальни в таком маленьком количестве одежды с тех пор, как… с тех пор
Кровь шумит в ушах, и мне приходится заставлять себя думать здраво, стараться реагировать бесстрастно. Так, как я должен реагировать, учитывая тот факт, что Белла почему-то считает, что она мне совершенно неинтересна. Но я явно задерживаюсь на секунду, чтобы сгладить свое выражение и скрыть, о чем я думаю, потому что вижу, как меняется выражение ее лица.
Между ее бровями появляется небольшая линия.
— Ты не хочешь, да? — Тихо спрашивает она, ее голос внезапно становится хриплым, густым. — Ты сказал, что тебя не интересует ничего романтического, ни с кем.
— Нет. — Это достаточно легко сказать, потому что это правда. Я уже дюжину раз прокручивал в голове, по крайней мере, то, что касается ее, и почему она заслуживает лучшего, чем я. Я не могу дать ни одной женщине настоящих отношений, больше — особенно Белле. Не те отношения, которые должны быть у нее.
Она быстро кивает, на ее губах появляется улыбка.
— Хорошо, — говорит она с легким смешком. — Не думаю, что я смогла бы это сделать, если бы ты пытался меня соблазнить.
Я моргаю, на мгновение смущаясь, и тут Белла проводит рукой по воде, обдавая меня брызгами.
Она отпрыгивает назад, смеясь, и я знаю, что лучше не поощрять это. Я знаю, что сейчас мне следует объяснить, что я чувствую, извиниться за неоднозначные сигналы, извиниться за то, что я вообще ее хочу. Но Белла смеется, улыбка на ее лице, легкомысленная и игривая, впервые за все время, что я ее знаю, как будто уединение этой ночи открыло в ней что-то и дало ей разрешение быть самой собой. Как будто она ненадолго потеряла свой страх и вспомнила, как быть счастливой.
Желание горячо бурлит у меня в животе, когда я брызгаю ей в спину, двигаясь по бассейну к ней. Она отвечает мне еще одним, пригибаясь и смеясь, уворачиваясь от меня, хотя между нами остается достаточно пространства, чтобы я не рисковал случайно коснуться ее. Она снова брызгает на меня, обливаясь, а затем плывет к стене, ступая по воде, пока я снова брызгаю на нее, следуя за ней.
В нескольких дюймах от нее я останавливаюсь, и вода оседает между нами. Ее волосы намокли и откинуты назад с лица, голубые глаза огромны. Она держится за бортики уступа, сидя на нем спиной к краю бассейна, а у меня пульс бьется в горле.
— Ты снова смотришь на меня так, — шепчет она, ее голос настолько тихий, что я почти не понимаю, что она говорит. Но не совсем.
— Как? — Это прозвучало с хрипотцой, и я не знаю, как она могла подумать, что я не хочу ее. Ее относительная невинность, когда дело касается мужчин, единственный ответ, потому что я слышу, как похоть густо скатывается с моего языка.
— Как ты делал это в гостиной той ночью. Когда я разбила бокал с вином. — Ее голос такой мягкий, почти робкий, слабый трепет на краях слов. — Как…
Она тяжело сглатывает, и я придвигаюсь ближе. Я ничего не могу с собой поделать, это инстинктивно, то, как она притягивает меня к себе. Ее рот мягкий и полный, приоткрытый, и я хочу поцеловать ее так сильно, что мне становится больно. Я хочу знать, как ее рот ощущается на моем. Такие ли мягкие у нее губы, какими они кажутся.
— Вот так, — шепчет Белла, ее глаза расширяются, и я наклоняюсь вперед, мои руки хватаются за край бассейна, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее.
И только когда я вижу, как она вздрагивает, я останавливаюсь на расстоянии вдоха от ее рта и отстраняюсь.
— Прости, — быстро извиняюсь я. — Я не знаю, почему я подумал… я не должен был…
Но это только половина правды, потому что очевидно, почему я решил, что это был подходящий момент. Или, по крайней мере, почему я больше не мог себя остановить. Ее глаза сияют желанием, губы приоткрыты, горло покраснело, а грудь вздымается от учащенного дыхания. Она хочет меня, и я вижу, что это написано на каждом дюйме ее тела. Впервые за долгое время она возбуждена, и это из-за меня.
Одной этой мысли достаточно, чтобы мой член едва не прорвал дыру в шортах.
Я должен извиниться и уйти. Я знаю это. Но все, о чем я могу думать, это то, как она смотрит на меня, как будто хочет меня и доверяет мне одновременно, как будто она так же запуталась и сбита с толку, как и я. В моей голове начинает формироваться решение, даже когда я думаю, что должен положить этому конец, пока все не зашло слишком далеко и ей не стало больно.
— Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, — мягко говорю я.
— Я… — Рот Беллы дрожит. — Я не знаю, чего я хочу.
— Как минимум, ты боишься, что я прикоснусь к тебе. Но если ты мне доверяешь… — Я колеблюсь. — Могу я попробовать?
Белла облизывает губы, колеблясь мгновение, но потом ее глаза встречаются с моими, и, к моему изумлению, она кивает.
— Да, — шепчет она, и все мое тело напрягается. Я знаю, что позволяю этому зайти слишком далеко. Я знаю, что то, что я собираюсь сделать, раздвинет границы до предела.
Но я не могу заставить себя остановиться.
21
БЕЛЛА
ЧТО ОН СОБИРАЕТСЯ ДЕЛАТЬ?
Внутри меня все перепуталось — нервозность, возбуждение, неуверенность. Сердце бешено колотится в груди, кожа горячая, в животе нарастает боль, сравнимая с той, что заставил меня почувствовать Габриэль в то первое утро, когда мы вместе занимались спортом. Я хотела, чтобы он поцеловал меня, хотела, чтобы он наклонился, чтобы я узнала, каково это — быть наконец поцелованной, и тут я вздрогнула. Реакция моего тела взяла верх, несмотря на то что я хотела, и к этому добавилось разочарование, разочарование от того, что даже когда я хочу попробовать, у меня ничего не получается.