Порочное место
Шрифт:
Он должен знать, как дорог ей. Слова любви застряли где-то в горле, зато Серафима снова готова пожертвовать своей мечтой ради него. Она хотела, чтобы это случилось в первую брачную ночь, но раз так надо, пусть все произойдет прямо сейчас…
Но Женя не воспользовался ее покорностью. Ему нужна была ее любовь, а жертву он от нее принимать не хотел…
Двенадцать лет прошло с тех пор.
– Жень, я люблю тебя… Ты даже не представляешь, как я тебя люблю!
И Серафима ничуть не лукавила, признаваясь мужу в любви. Стерпелась
Женя кивнул, думая о чем-то своем. Двенадцать лет назад он бы прыгал от счастья, услышав такое признание, а сейчас ему как будто все равно. Ну да, плохо ему, сильный ушиб в области виска, сотрясение мозга…
Его уже отвезли в клинику, сделали рентген и томографию, назначили лечение. Ничего страшного, жить он будет. Сейчас главное – избежать осложнений, а для этого нужен больничный режим.
Палата у него отдельная, но есть вторая кровать и Серафима может остаться с ним на ночь. С врачом она договорилась.
А охраны возле палаты, как обещал подполковник Круча, нет. Женю подозревают в убийстве, но пост пока не выставили. Может, людей для этого не хватает, может, улик у следствия недостаточно, чтобы взять его под стражу.
– Жень, а ты правда молоток в пруд кинул? – спросила она.
Вчера Серафима перебрала со спиртным, поэтому с трудом продрала глаза, когда услышала, как Женя за окном ругается с Вадимом. Нет, она не выходила из дома, она через открытое окно видела, как Женя тащил своего брата домой. Тот упирался, а он тащил его домой, схватив за грудки. Пьяный Вадим требовал, чтобы Женя его отпустил, но все-таки шел за ним.
Женя уложил Вадима на кровать, влепил ему пощечину, чтобы сбить истерику. Вот это Серафима уже видела, потому что спустилась вниз. И Вадим ее увидел. Паскудно ухмыльнулся и назвал ее шлюхой. И тут же снова получил по морде.
Нос у него крепкий, поэтому кровь не хлынула. Зато выплеснулся словесный понос. Он сказал, что все женщины шлюхи. Сказал и зашелся в истерическом хохоте. Женя снова ударил его ладонью по щеке, и Вадим успокоился. Повернулся на бок и затих. Они думали, что он заснул. И сами отправились спать. А утром Женя обнаружил его труп…
– Ну да, кинул. Метил в Вадика, а попал в пруд. Промазал, – мрачно усмехнулся Женя.
– Ты кидал молоток в Вадика? А если бы ты в него попал?
– Ну, не попал же.
– Ты же мог его убить!
– А если он у меня уже в печенках сидит! Я же знаю, что у тебя было с этим козлом перед нашей свадьбой! – Женя зло глянул на Серафиму.
И она опустила глаза, не в силах выдержать его взгляд. Она помнила о своей вине перед ним…
Невеста может не жаловать своего жениха, но при этом она, как правило, влюблена в свою свадьбу. Серафима стояла перед зеркалом и любовалась собой. Подвенечное платье на ней смотрелось изумительно, фата не могла скрыть большие черные, пронзительные глаза… Она всей своей женской сущностью понимала, как прекрасно выглядит в этом наряде.
Так и не было у нее секса с Женей, так и не стала она женщиной. Зато у Юльки трое было, а у Лильки – четверо. Обе они такие вальяжные, столько самомнения в них, что порою становилось тошно. Ну да, умные они, жизнью искушенные, да только незамужние. Много у них мужиков, да только под венец никто не зовет. А у Серафимы через неделю свадьба, и она, вся такая красивая, нарядная, будет стоять в загсе, слепнуть от фотовспышек, а Женя наденет ей на палец обручальное кольцо. Потом они прокатятся по Садовому кольцу на белом лимузине, а затем отправятся в дорогой ресторан. Они будут с Женей стоять во главе стола и целоваться под крики «Горько!»… Девчонки просто умрут от зависти!
Да что там девчонки! Серафима сама будет себе завидовать. Отгремит свадьба, снимет она подвенечное платье и превратится в обычную женщину. И будет вспоминать, как все было здорово. Вспоминать и завидовать себе, невесте, на своем самом грандиозном празднике в жизни. Завидовать себе в унылости будничной жизни. Но не стоит расстраиваться, ведь все еще впереди…
В дверь позвонили. Ну вот, Женя пришел. Еще не вечер, рабочий день у него не закончился, но он мог освободиться и пораньше. Ведь у них на носу свадьба, и столько дел еще им надо переделать.
Но за дверью стоял Вадим. Красивый и складный, как Аполлон. Взгляд снисходительно-ироничный, завораживающий.
Вадим была братом ее жениха, но к Серафиме он относился как к младшей сестренке. Он не скрывал своего превосходства над ней и не стеснялся смотреть на нее как на какого-то несмышленыша. Ну да, он же первый парень на большой деревне и спит с самыми красивыми девушками, у него богатый круг интересов, ему известно многое из того, что недоступно простому смертному. И еще у него намечается второе высшее образование. Он красивый, стильный, и по его одежде можно судить о мировых тенденциях в моде.
– Жениха ждешь, невеста? – белозубо улыбнулся он.
Всем своим видом он говорил, что разрешает ей броситься себе на шею. Он так уверен в том, что Серафима просто мечтает оказаться в его объятиях… А ведь он, увы, недалек от истины.
– Да, своего жениха…
– Блин, ты такая красивая, что я сам хочу быть твоим женихом, – весело сказал он, закрывая за собой дверь. У него загорелись глаза, столько страстного жара исходило от них, что Серафима сама запылала изнутри.
– Женька мой жених, – мотнула она головой, чувствуя, как под его проникновенным взглядом немеют кончики пальцев.
– А если я тоже хочу, что мне делать?
Он обнял ее за талию, приблизил к ее лицу свои губы. Она попыталась уклониться от поцелуя, прогнулась назад, но все-таки не сумела выскользнуть из его объятий. А губы у него горячие, пьянящие, головокружительные. И нет уже никаких сил стоять на ногах. Хочется лечь. И не просто лечь…
Но Вадим не торопился. Он помог ей избавиться от платья, снял бюстгальтер и оставил в одних белых чулках.
– Здорово! Ты смотришься очень здорово!
Это был какой-то кошмар. Он стоял перед ней на коленях и неторопливо крутил ее на постели. Любовался ею и восхищался. А Серафима как завороженная позволяла ему собой вертеть. Потому что она ничего не соображала от нахлынувшего на нее безумства.