Порочное место

Колычев Владимир Григорьевич

Круча направился в маленькую беседку, где помимо мангала находилась каменная жаровня с вмурованным в нее котлом для плова. Здесь находились рукомойник, разделочный стол с набором ножей в деревянной подставке, шкаф, в котором хранился древесный уголь в пятикилограммовых пакетах, жидкость для розжига, шампура, решетки для барбекю. В уголке были сложены березовые дрова. Там же лежал и топор с острым лезвием, – наверняка эксперт и следователь обратили на него внимание, просто руки у них не дошли, чтобы обследовать подозрительный предмет и приобщить его к делу.

Этим

топором и могли убить Вадика. Но убийца не стал бы возвращать орудие преступления на место. Разве что в состоянии помутнения рассудка. Но в таком состоянии человек бросил бы топор на пол, а его аккуратно прислонили к стенке. К тому же на обухе не было заметно следов крови… Но в любом случае топор должен быть подвергнут экспертизе.

Здесь же, рядом с топором, мог находиться и молоток, чтобы было легче полено на щепу строгать. Лезвие топора приставляется к чурке, боек молотка опускается на обух, несколько ударов, и щепа готова. Для розжига углей, например.

– Да я не знаю, – пожал плечами Костин.

– Садык ваш как огонь разводил?

– Ну, он сначала из дров огонь разводил. Жидкостью не пользовался. Он говорит, что вредно это и не вкусно. Жидкость, говорит, не вся выгорает, на мясо попадает, вкус портит, ну и канцерогены…

– Все правильно… А дрова он одним топором колол?

– Ну да, топором… Да, да, у него молоток был. Точно был… А здесь молотка нет.

– Большой молоток?

– Да, солидный такой…

По дорожке кто-то шел. Круча повернул голову и увидел симпатичную женщину лет тридцати. Черные волосы в каре и прямая челка, лицо узкое, тонкий с горбинкой нос, маленькие губы. И сама она худенькая, с тонким станом. Зато глаза большие, их можно было бы назвать красивыми, если бы они светились изнутри. Но тусклый у нее взгляд. От природы пасмурный, да еще и печаль в глазах.

Женщина несла на подносе две кружки чая и бутылку коньяка с двумя бокалами. На ней был стильный домашний костюм явно не из дешевых.

– Я думал, Роза чай принесет, – сказал Костин.

– Она занята, – грустно улыбнулась женщина.

У нее был какой-то несчастный вид, но душа отнюдь не темная. Ни злости в ней не чувствовалось, ни стервозности. Пасмурный взгляд, но добродушный.

– Евгений Максимович, я так понимаю, это ваша супруга? – спросил Круча.

– Да, моя супруга. Серафима Яковлевна.

– Можно просто Фима, – с нежным упреком посмотрела на мужа женщина.

На Кручу она глянула без укора, но и без нежности. Хотя и с вежливой улыбкой.

– Угощайтесь!

– Да, спасибо.

Коньяк дорогой, но Круча остался к нему равнодушным. А от чая отказываться не стал.

– А чем Роза занята, если не секрет? – спросил он. – Может, она занята вашими гостями?

– Гостями?.. Нет гостей, – покачала головой Серафима. – Все уехали… Как узнали, так и уехали…

– О чем узнали?

– Ну, что с Вадимом случилось…

Она осеклась под резким взглядом, который метнул в нее муж.

Круча усмехнулся в ус. Ну вот, уже и разногласия между свидетелями начались.

Глава 3

«Да, весело вчера было в доме господина Костина, – подумал подполковник, – пикник на берегу прекрасного пруда, спиртное и шашлыки, застольные беседы, пьяный угар… Три семейные пары и один холостяк, четыре мужчины на трех женщин. Брат Костина мог засмотреться на чью-то жену и этим спровоцировать бытовой конфликт…»

– Евгений Максимович, как вы сами думаете, кто мог ударить вашего брата? – спросил Круча.

Костин отправил жену домой. Так посмотрел на нее, что она сама поспешила уйти. Это его поведение показалось подозрительным, но Круча не пытался остановить женщину. Он обязательно с ней поговорит наедине и сравнит ее показания с объяснениями Костина. Возможно, собака зарыта где-то в ее с мужем отношениях.

– Я не знаю… Честное слово, не знаю, – покачал головой хозяин дома.

«Честное слово», «по правде говоря», «положа руку на сердце» – эти присказки обычно предваряют предложения, в которых содержится ложь. Бывают, конечно, исключения, но сейчас не тот случай. Или Костин знал, кто убил его брата, или как минимум догадывался.

– Я же не спрашиваю, знаете вы это или нет, – внимательно и без нажима посмотрел на него Круча. – Меня интересуют ваши предположения… С кем у Вадима Костина мог произойти конфликт?

– У Вадима Костина?.. Нет, его фамилия не Костин. Его фамилия Остроглазов.

– Да, но вы же сказали, что Вадим – ваш родной брат.

– Если точнее, то сводный…

Костин выдохнул из себя воздух и одним глотком осушил наполненный на два пальца бокал. На лице появилось выражение горечи, которую, как могло показаться со стороны, он пытался выдать за скорбь по безвременно ушедшему брату.

– У нас были разные матери и отцы, но мы с шести лет росли вместе. Вернее, Вадиму было шесть, когда наши родители сошлись, мне тогда было уже одиннадцать лет. Я был старшим братом, заботился о нем. В школе за него заступался. Даже с девчонками знакомил. Это с годами он стал рубахой-парнем, а в шестнадцать лет был тихим, забитым, девчонок как огня боялся. А я уже взрослым был, из армии вернулся, первый парень на деревне, девчонки за мной бегали. Ну, я его с одной познакомил, она ему крылья-то и расправила. В общем, мы с ним душа в душу жили. И всегда относились друг к другу, как родные братья…

Костин, казалось, нащупывал в памяти пример из прошлого, который мог наглядно показать, насколько они с Вадимом были близки, но Круча ему помешал.

– А кошка когда между вами пробежала? – как бы невзначай спросил он.

– Да, пробежала, – кивнул Костин. И вдруг спохватился: – Кто сказал, что между нами кошка пробежала?

– Никто не говорил. Просто возникла такая мысль, а вы, Евгений Максимович, ее подтвердили.

– Разве? Ничего я не подтверждал… Что-то вы путать меня начинаете, товарищ подполковник, – занервничал Костин. – Я понимаю, это у вас метод такой, сбить человека с толку. Но вам не кажется, что это подло?.. У меня брат погиб. У меня такое горе, а вы по живому режете…