Порочный плен
Шрифт:
– Так, я понял, – он доел кусок ароматной еды, за которой я пристально наблюдала и шагнул ко мне.
– Э-э… отойди, – места позади меня не осталось, пока я пятилась.
– Не бойся.
– Эти слова к тебе неприменимы, как и эмоции, – выставляю руки вперед. – Как ты себе представляешь это твое – не бойся?
– Сейчас увидишь, – отвечает и делает так, что я оказываюсь прижата спиной к его обнаженной груди. Я даже не заметила, что он в одних штанах.
Мужчина держит меня обеими руками. Но я от неожиданности даже
Поэтому одна рука остается держать меня, чтобы я была по струнке, а вторая стала развязывать узел на рубашке.
Ну тут, Лена и проснулась.
Как происходила «Битва за Честь» я не помню точно.
Руки и кулаки, ноги и локти летали во все стороны. И естественно, как мы оказались на полу, не знаю. Падения, при котором я себе что-то ушибла бы, не ощутила, но лежала на полу спиной, мои руки были одной мужской прижаты над головой. Сам мужик находился между моих ног. Вторая рука почему-то лежала на шее и держала ее.
– Ты пытаешься меня задушить?
– Пытаюсь понять, прошел ли пик истерики.
– Нет. Поэтому официально заявляю, как только ты меня отпустишь, я начну заново, но тебе не поддамся.
– Это потому что я еще экзорцизм не проводил.
– Ты больной, вот скажи? Или может на каком другом языке сказать, чтобы отпустил. Я не хочу быть здесь. Не хочу лежать на твоем грязном полу и под тобой.
– А ты еще не пробовала.
– Все перечисленное уже и ответ – нет, не нравится.
– Подо мной я имел в виду.
– Слушай, ты может, думаешь, что твой член волшебная палочка, на которой я с удовольствием поскачу на радугу чудес со звездами и фанфарами, но хочу тебя огорчить. Это просто член. Может, чуть больше среднестатистического, но он не волшебный.
– А ты что, знаешь какие-то другие члены? Проводила досмотр? Вела запись?
– Я помню парней, с кем спала и как это было. Поэтому очень сомневаюсь, что ты выделишься как-то.
Он недоверчиво смотрит и отодвинувшись задает вопрос:
– Ты сказала парней, а я-то не парень. Я мужик. Сравнишь и скажешь, что лучше фасоль или огурец.
– Боже, ты опошлил мой любимый овощ. Я к нему больше не прикоснусь, чтобы не стошнило от воспоминаний о твоих словах.
– Ну ладно, давай назову банан.
– Ты издеваешься?
– Что и их любишь? Тогда пусть этот будет… Бля… что за хрень? Ты меня забалтываешь.
– Потому что ты балабол.
– Оу, тут ты внимательно смотри, где ступаешь. Край-то рядом.
– Ой, отпусти.
Дергаю руками, а он дергает бедрами.
– Мне интересно, неужели ты перетрахал весь город?
– Нет.
– Ну так в чем дело? Сколько не пробованного чуда с фигурами от-кутюр ходит. Лови любую.
– Лен, – он внезапно встает и… садится на мои бедра сверху, но руки мои не отпускает, и в итоге я с раскрытой рубашкой в одном лифчике лежу под ним, и даже ударить ногами его не могу. – Ты серьезно думаешь, что каждый раз трахать доступное интересно? – его рука гладит по лицу и спускается к шее, а дальше, очерчивая впадинку у ключицы, двигается по лямке лифчика дальше, обводя его по контуру. – Конечно, когда не хочешь заморачиваться, и тебе просто нужно спустить напряжение, то ты идешь за свободным ртом или дыркой…
От его слов я морщусь.
– Твои высокие комплименты женщинам просто поражают. Мне даже, кажется, я стала еще суше в трусах, чем была. После подобных фраз я бы желала тебе и таким как ты одного – чтобы доступный секс пропал.
– Шлюшек защищаешь?
– Эти «шлюшки» отработали свое, пусть даже телом, чтобы такая наглая морда, как ты, потом кончив плевалась о морали. И кто тут более мерзкий из вас двоих: та, что получила деньги за удовлетворение такого как ты хама, который ее, быть может, даже не возбудил, или ты, кто заплатил и фыркаешь в ответ. Думаю, ответ очевиден. И не надо тут, она могла работать иначе. Даже если она сама выбирает такой путь, ты не имеешь права, приходить к ней и говорить, что она шлюха, а потом доставать свой грязный член и совать в нее.
После моей речи он замер и громко рассмеялся. Только веселья в голосе не было вообще.
– Как познавательно. Только думаю, что каждая из этих сучек была в итоге довольна тем, как я их трахал.
– Ну да, куда тут преуменьшать твои старания. Это же сам Гена снизошел со своим великолепным членом. Они от счастья, видимо, падали с оргазмом только от твоего вида.
– Думаешь, они мне пиздели, когда говорили, чтобы я их отшлепал и звал сучками?
– Боже… это мерзко, но может, они боялись, – ответила почти так же бойко, но не так, как было до.
Я же не об этом изначально вела разговор, а он в итоге перевернул.
– Уверен, это был их самый худший страх в жизни.
– Еще бы, голый Гена кричащий сучка.
Он прыснул от смеха и впился взглядом в мое тело.
– Хватит пялиться.
– Ты права, пора пробовать.
– Эй… – заорала, когда он резко приблизил свой рот к моей груди. – Фу на тебя…
– Фу на меня? Или позади Буся стоит?
– На тебя. Убери свое лицо и не смей касаться.
– Почему ты упираешься? – опустился на локти и задал вопрос так просто, будто люблю его и отказываю в замужестве.
– Ты нормальный?
– Вроде да, но утверждать не берусь. Так почему?
– Але, гараж?! Ты меня похитил. Избил брата… Где он, кстати?
– Ну лапа, ты с темы не соскакивай.
– Ты меня похитил и требуешь раздвинуть ноги, чтобы потешить твое мужское достоинство, а я как бы не хочу. По-твоему, это нормально?
– Ну плохого уж точно ничего. Мы сделаем друг другу приятно. Это взаимовыгодный обмен.
– Слушай, ты не на рынке. Ты что реально не понимаешь?
Он нехотя встал, закатив глаза, и поднял меня.