Порочный святой
Шрифт:
Алек не выглядит довольным этим ответом. Упрямое отродье. Он не может получить и то, и другое — либо он злится на меня, либо он защищающий брат, но я получаю удар хлыстом от его горячих и холодных действий.
— Если ты так сильно хочешь присоединиться к светской тусовке, тогда действуй. Не позволяй мне и моим проблемам сдерживать тебя.
— Это полный пиздец. Я не могу просто позволить тебе...
— Позволить? О, пердун, — говорю я мудрым тоном, используя свое любимое прозвище для него, —
— Но это все слишком близко к тому, что было раньше. Мне не нравится это напоминание.
— Ого. — Я прикрываю глаза. — Ты прав, я совсем забыла об этом.
Он ворчит на мой холодный сарказм.
Я щелкаю пальцами. — Это, должно быть, ужасно для тебя. Бедный ты.
— Джемма...
— Оставь это. Благородный брат — это не твой конек. — Когда Алек ворчит, я его жалею. — Обещаю, я в порядке. Палки и камни, верно? Они катятся прямо по моей спине. Ничего из этого дерьма не правда, так что я не позволю слухам овладеть мной. Если это так, что ж, это проблема Алека, а не Алека и Джеммы.
— Хорошо, — соглашается он, въезжая на нашу подъездную дорожку.
— Но все равно спасибо.
Я тянусь к нему и взъерошиваю его волосы, чтобы они были дикими и беспорядочными, а затем выбегаю из машины, когда он выкрикивает мое имя.
На какое-то время я могу выбросить Лукаса Сэйнта та из головы.
9
ЛУКАС
— Чувак, этот пас был сумасшедшим. — Картер издает благодарный звук и изображает бросок футбольного мяча, пока мы идем с Девлином и Бишопом по коридору. — Твоя рука становится профессиональной. Я поставил на нее хорошие деньги.
— Только его рука? — спрашивает Бишоп, скептически оглядывая меня. — А как насчет его левой ноги?—
— Конечно, его волосы могут попасть в профессиональную лигу, — соглашается Девлин.
— Прекрати. — Я провожу ладонью по лицу Бишопа и игриво подталкиваю его. — Или я никогда не приведу ни одну из ваших жалких задниц в светскую жизнь с профессиональными чирлидершами и выпивкой.
Картер драматически изображает крокодиловы слезы, опираясь на Бишопа. Нас четверых забавляют его выходки.
Впереди я замечаю медово-светлые волосы Джеммы, собранные в беспорядочный пучок. Наушники свисают с ее ушей, когда она пересекает коридор, и мой рот приоткрывается в предвкушении.
Я оглядываю ее с ног до головы и поддаюсь желанию схватить ее. Хочу снова ощутить вкус ее сладких губ и не знаю, смогу ли я больше сдерживаться.
Этот поцелуй засел в моей голове на повторе. Он на вершине моей ночной ротации, когда я дрочу. Не знаю, заинтригован ли я, потому что это первый раз, когда девушка отказалась упасть на мой член, потому что я посмотрел в ее сторону, или я все еще нахожусь под кайфом от желания отомстить ей.
В любом случае, Джемма стала моей гребаной навязчивой идеей. Она владеет многими моими мыслями, чувствую ее под своей кожей, когда она рядом.
Я встречаю взгляд друзей и киваю в сторону своего завоевания. Картер загорается. Он сильно разозлился из-за того, что сбил Джемму с ног. Бишоп и Девлин расходятся веером, прикрывая мой подход. Люди, которые видят нас, быстро уходят с дороги, освобождая путь к Джемме.
Подойдя к ней сзади, я хватаю ее, поднимая так, что пальцы ее ног едва касаются земли, наушники выпадают и свисают с ее сумки. Она издает восхитительный вопль. Я хочу оставить ее одну и услышать этот звук снова.
Я шепчу ей на ухо: — Поймал тебя, милая.
Джемма брыкается, но я сильнее. Я разворачиваюсь к шкафчикам и бросаю ее с такой силой, что она тяжело падает на ноги. Прежде чем Джемма поймала равновесие, я разворачиваю ее и прижимаю к металлу.
Два пятнышка окрашивают ее щеки, но она встречает меня свирепым рычанием, которое взывает к огню в моем нутре.
— Ты придурок, — рычит она. — Сколько раз мне нужно повторить это, пока ты не вдолбишь это в свой толстый череп! Я не хочу с тобой разговаривать!
— Это некрасиво, — комментирует Бишоп.
Девлин стоит рядом с ним, возится со своим телефоном. — Охотник... ловит... цель, —бормочет он, водя большими пальцами по экрану. — И опубликовано.
На лице Бишопа появляется злобная ухмылка, когда Девлин запечатлевает разворачивающуюся сцену.
— Что нехорошо, — ворчит Джемма, — так это то, что твои парни здесь. Вы все психи.
Ее тело дергается, пытаясь ускользнуть. Я блокирую ее, прежде чем она успевает вырваться, наклоняюсь и беру ее за подбородок.
— Тебе нравилось это раньше. Ты не можешь отрицать, как твое тело возбуждается, когда я рядом. — Я провожу большим пальцем по ее подбородку и усмехаюсь, когда она сдерживает дрожь. — Видишь это. А теперь эти губы просто умоляют меня поцеловать их. Что скажешь?
— Ого, теперь ты знаешь, как спрашивать? Спасибо. — Зеленые глаза Джеммы смотрят на меня как кинжалы. — Нет.
Я все равно наклоняюсь ближе, намереваясь поцеловать ее. У неё вырывается небольшой звук и она впивается пальцами в мою рубашку. Я не знаю, хочет ли она удержать меня или притянуть к себе.
— Идите в класс!
Я поднимаю голову. Учительница французского — древняя старуха с клювообразным носом — стоит у двери своего класса.
Пока я отвлёкся, Джемма уворачивается от меня, уклоняясь на волоске и я хватаю ее за верхнюю руку, прежде чем она успевает далеко уйти.
— Не сопротивляйся, детка. Ты будешь моей к выпускному вечеру.
Джемма пожимает плечами и поправляет свой школьный пиджак. — В твоих гребаных мечтах.
Зуд от желания обладать ею не проходит.
Парни хихикают, когда она уходит. Картер свистит ей в спину.