Порода героев
Шрифт:
Трог кивнул.
— У меня новый замок и новая доена. Она согласна.
Честолюбивая молодая самочка!
— Возможно, потребуется несколько попыток, — предупредил Гатха, — но, думаю, мне это под силу.
Резко поднявшись, на прощание Трог вскинул к глазам сжатый кулак. Гатха ответил тем же ритуальным жестом, но, разумеется, поторопился опустить руку раньше вождя. Поднятая рука загораживала воину обзор, и было бы страшным оскорблением для сильнейшего воина, если бы низший осмелился остаться беззащитным перед его лицом.
— Ты сделаешь из моего сына Короля-колдуна, — сказал Трог. — А потом из его сына. Пока ты делаешь это, Гатха, у тебя будет все, что нужно. Проси, и получишь. — Он помедлил и добавил на высоком келдоне: — Ты будешь сидеть в совете вождей. Я обещаю.
Огромная честь: и обращение на языке воинов, и само обещание. Гатха не упустил случая ответить тем же: невнятно поблагодарил и слегка наклонил голову, признавая свою слабость перед сильнейшим. Трог оскалил зубы в улыбке, и Гатха снова поклонился вслед выходящему вождю. Едва за тем захлопнулась дверь лаборатории, ноги мага обмякли, и Гатха с трудом добрался до стула. Громкое обещание Трога, конечно, никогда не будет исполнено. Никто не смеет сесть в присутствии совета вождей в Некрополе.
Однако, пока за его спиной стоит Король-колдун и его войско, магу не приходится опасаться за свою жизнь. И у него будет все, что нужно! А маг хорошо знал, что ему нужно. Лаборатории, соперничающие с толарианскими? Конечно! Вся академия к его услугам? Разумеется! Голова Баррина на пике? Еще бы! Чудесное будущее открывалось перед ним. Оставалось только крепко взять его в руки, а если добыча окажется ему не по нраву, маг переделает ее на свой вкус.
— Урза, мне это не нравится. — Баррин швырнул на стол листки доклада. Они разлетелись по мраморной столешнице, несколько с легким шелестом порхнули на пол. — Мы… я остановил исследования Гатхи потому, что они угрожали нашей морали и жизни людей. Дезертировав, он окончательно доказал, что недостоин доверия, сколько бы ты ни твердил, что каждый имеет право уйти. А теперь он начал самостоятельные исследования. И при том использует одну из наших малых евгенических матриц. — Баррин раскачивался в кресле, голос его звучал почти жалобно. — Урза, я хотел остановить его, а не выпустить эту заразу в Доминарию.
Мироходец стоял у большого стола напротив Баррина. Он выглядел совсем юным, и на его мальчишеском лице странным казался суровый, упорный взгляд.
— Келдоны не кажутся мне невинными страдальцами, — заметил мироходец. — Они предоставили ему кров и все необходимое для работы, потому что он обещал им то, чего они сами желали. Искусственный отбор и магически направленная эволюция были у них в ходу еще тогда, когда ни ты, ни я, Баррин, об этом и не думали. Зачем же нам вмешиваться в их дела, тем более что мы можем извлечь большую пользу, просто наблюдая за ходом событий?
Баррин потер покрасневшие, опухшие после бессонной ночи глаза, перебрал разбросанные листки и нашел среди них небрежный набросок, сделанный Урзой.
— Вот. — Маг протянул мироходцу листок. — Неужели их отбор и направленная эволюция могли довести до такого?
Изображенное на рисунке бесполое существо мало напоминало человека. Огромный рост, непомерно толстые кости и выпуклый черепаший панцирь на широкой спине. Уродливые конечности с перепонками между бесформенными пальцами и костяными выростами-шипами на локтях и коленях.
Урза покачал головой. Его лицо изменилось, став на несколько лет старше.
— У нас на Толарии случались не менее ужасные провалы, — заметил он. — Думаю, это попытка внедрения в евгеническую матрицу генов колоса.
— Эта тварь — не результат неудачного эксперимента, — возразил Баррин, возмущенный подобным сравнением. — Она создана из нормального живого существа обратным воздействием на генную структуру. У нас никто, кроме Гатхи, не применял таких методов.
Урза хлопнул ладонью по столу.
— Возможно! Зато из слабосильного образца он создал воина, достойного высокой оценки даже по келдонским меркам! — Мироходец опустился в кресло, видимым усилием воли заставив себя успокоиться. — Баррин, я ведь не уговариваю тебя принять методы Гатхи. Напротив, они укажут нам границы, к которым не следует приближаться, спасут от многих бесплодных попыток. Мы не станем коренным образом преобразовывать жизнь, но только осторожно подтолкнем, направим в нужную сторону. Превентивная терапия, Баррин!
При всем отвращении к этой мысли старший маг невольно задумался. После полутора сотен лет работы в реальном времени врожденные уродства стали редкостью, и все же они случались. Бывало и так, что дети рождались нормальными, но с возрастом в них проявлялись те или иные болезненные отклонения. Память о таких неудачах преследовала Баррина как кошмар. Он стиснул доску стола.
— Да, в таком подходе есть смысл. Но разве это причина дозволить Гатхе продолжать работу?
— Ты видел последние отчеты. Почти во всех линиях, выведенных на Толарии, накапливаются нежелательные отклонения. И происходит это из-за того, что начальные стадии роста проходят в ускоренном времени. Мы можем помочь отдельным личностям, но они уже никогда не станут родоначальниками линии, способной дать наследника. Достаточно жизнеспособное потомство дают только те образцы, у которых все развитие прошло в реальном времени, но и на них слишком сильно влияет голубая мана Толарии. Мы зашли в тупик, Баррин. Опытные данные, накопленные Гатхой, помогут мне начать заново и наверстать потерянное время.
Маг медленно поднялся на ноги. Его трясло. Линии, выведенные на Толарии? Урза не стал бы без причин тратить слова на подобное уточнение. В горле застрял тугой ком. Баррин едва сумел вытолкнуть из себя хриплый шепот:
— Сколько? — спросил он. — Сколько линий существует за пределами острова?
— Не так уж много, — легко ответил Урза. — Все в том же роде, что и здесь. Доминарианцы, выращенные в областях, насыщенных белой маной, с примесью транского генетического материала. — Мироходец нахмурился. — У меня тоже первые поколения были устойчивее последующих, но отклонения накапливаются не так быстро, как на Толарии, — вероятно, за счет воздействия белой маны.
Уже второй раз выясняется, что Урза затевает что-то независимо от академии. Баррин бессильно опустился в кресло.
— Почему ты мне не рассказывал?
Мироходец передернул плечами:
— У тебя и так довольно забот, а моя работа никак не связана с программой академии. Помнишь, меня с самого начала беспокоило использование маны Толарии для повышения приспособляемости материковых образцов, а когда работы Тимейна…
— Хватит, Урза. — Баррин вскинул руки, признавая свое поражение. — Достаточно.