Порода убийц
Шрифт:
После небольшой остановки на границе города я поехал дальше, миновал заколоченные досками окна старого ресторана «Хилл-сайд» и белое здание Американского Легиона, пока не добрался собственно до Любека. Это был город, заполненный церквами множества конфессий: баптистская церковь Белой Горы, Первое собрание Христа, Адвентисты Седьмого дня, Конгрегациональные христиане и Христианские рыцари Храма – все они сошлись в этом месте, погребая своих покойников на близлежащем городском кладбище или устанавливая памятники погибшим на море. Грэйс Пелтье была права, думал я. Мне удалось лишь бегло просмотреть заметки к ее диссертации, которые Марси передала мне, но я отметил, что Грэйс употребляет термин «пограничный» при описании штата Мэн. Здесь, в самой восточной точке штата и страны,
Морские птицы сидели у самой воды вдоль разрушенного пирса, дорожка на него была перекрыта надписью «Частная собственность». Влево и вправо тянулся каменный волнорез, группы строений, и среди них старая коптильня Мак-Мерди, которая находилась на реставрации. Через залив хорошо просматривался маяк Малхолланд, и мост Рузвельта простирался за ним через воды Любек-Нарроуз.
Темнело, когда я ехал вверх по Плезант-стрит к замусоренному участку земли вокруг очистных сооружений города, море шумело слева от меня. Отсюда небольшая тропинка спускалась вниз к берегу. Я направился по ней, обходя водоросли и камни, выброшенные и смятые банки из-под пива и пачки сигарет, пока не дошел до пляжа. Он был из камня и песчаного тростника, с отдельными островками серого песка. Вдали свет маяка Любек Ченнел прорезал сгущающиеся сумерки.
Примерно в полумиле правее меня в воду упиралась вымощенная булыжником дорога. В конце ее находился небольшой островок, скрытый деревьями. Ветви их тянулись ввысь, как шпили церквей, на фоне темнеющего вечернего неба. Тусклые зеленые огоньки просвечивали кое-где сквозь кроны деревьев, и я заметил более яркие белые огни в здании, стоящем в северной части острова.
Только три маяка были изображены на гербе города, потому что их столько и осталось. Но когда-то здесь был еще один маяк, на северном берегу Квод-ди-Нарроуз, построенный местным священником-баптистом как символ Божьего Света и предупреждение морякам. Это непрочное, шаткое строение рухнуло во время жестокого шторма в 1804 году, погребя под обломками сына священника, служившего смотрителем на этом маяке. Через два года после этого обеспокоенные жители города нашли для маяка другое место – Вест-Кводди-Хед, дальше вниз по побережью. В 1806 году Томас Джефферсон приказал построить там маяк из бутового камня. Северный маяк скоро забыли, и теперь островок, на котором он находился, перешел в частное владение.
Все это я узнал от продавщицы магазина Мак-Фаддена на автозаправке по дороге в город. Она рассказала, что люди, проживающие на островке, держатся особняком и общаются в основном друг с другом. В городке считают, что они приверженцы какой-то религии. Среди них есть старик, который иногда болеет, и его привозят к врачу двое людей помоложе: мужчина и женщина. Мужчина иногда заходит в магазин и всегда расплачивается наличными, так что она знает, как его зовут.
Он называет себя Монкер.
Эд Монкер.
Начался дождь – предвестник шторма, который должен был очистить северный Мэн этой ночью. Тяжелые капли застучали по моей одежде, пока я стоял, разглядывая мощеную дорогу. Я забрался обратно в машину и направился к Кводди-Хед-Парку, пока не заметил небольшую, неприметную частную дорогу, ведущую прямо на побережье. Погасив фары, я двигался по ней до тех пор, пока она не исчезла среди толстых стволов деревьев. Затем оставил машину и пошел по траве под прикрытием деревьев, пока дорога не уперлась в ворота, перегороженные шлагбаумом. Я оценил эту небольшую крепость: высокий забор с обеих сторон и камера, вмонтированная в стойку ворот; к забору подведен электрический ток. За ним находился небольшой запертый сарай, окруженный со всех сторон соснами. Сквозь ветки проглядывал маяк Любек Ченнел. Я мог догадаться о том, что хранилось в этом сарае: старая металлическая ванна, рядом с ней унитаз и трупы пауков, гниющие в трубах.
Я достал из бардачка фонарик и, прикрывая рукой стекло, осветил забор. Вот два сенсорных устройства, расположенных на расстоянии пятидесяти футов друг от друга: трава в этих местах была
Должно быть, и Грэйс Пелтье стояла здесь несколькими неделями ранее, и, отбросив вариант с воротами, направилась по тропинке в обход. Ей пришлось дождаться, пока они уедут, и она решила действовать, убедившись, что на острове никого нет и некоторое время не будет. Должно быть, девушка задела какой-то из сенсоров, и тот передал сообщение о вторжении на территорию Падду или его сестре на пейджер или мобильный телефон. Когда они вернулись, перекрыв обходную тропинку, Грэйс бросилась в воду, – вот почему ее одежда насквозь промокла и пропахла морской водой. Она была очень хорошей, сильной пловчихой. Она знала, что сумеет доплыть. Но они видели ее лицо на записи с камеры, а может быть, всего лишь заметили ее машину. Лутц и Воизин получили предупреждение, и западня, в которую угодила Грэйс, захлопнулась.
Я взглянул на темные волны, отороченные белой пеной по гребню, и решил, что мне лучше попробовать пробраться с моря. Вытащил пистолет 38-го калибра из кобуры, закрепленной на лодыжке, проверил пули в магазине и закрыл его, затем убедился, что «смит-вессон» надежно закреплен под мышкой. Что-то сжалось у меня в животе, и на меня нахлынули прежние чувства. Море передо мной казалось мрачным, таинственным омутом, из которого я выбрался давным-давно, но готов был броситься в него еще раз.
Я направился по воде вброд. Когда я нащупал тропинку под водой, мои зубы выбивали дробь. Волны перекатывались через меня, один или два раза меня чуть не вышвырнуло обратно на берег. Камни и булыжники, которыми была вымощена тропинка, покрылись водорослями, и нога соскальзывала с них; волны прилива доходили мне до пояса. Я старался втиснуть ботинок в каждую расселину или ямку, но камни были скреплены цементом, и после двух неудачных попыток найти опору моя нога поехала, и я тут же потерял равновесие. Я скользнул с дамбы прямо в маре, вода доходила мне до подбородка. Когда я пришел в себя от падения и шока, белая линия пены показалась слева от меня, и я едва успел сделать глубокий вдох, как меня накрыло волной, сбило с ног и отнесло на несколько метров. Соленая вода попала мне в рот, сверху немилосердно поливало дождем, а крепкие нити водорослей опутали меня с ног до головы.
Когда волна откатилась, я опять устремился к тропинке, нащупывая ее в воде и пытаясь отыскать место, где бы снова взобраться на нее. Прошло около десяти минут, и меня окатили еще несколько больших волн, пока, наконец, я нашарил место, где из раствора выпал один из камней и образовалась дыра. Я неуклюже протиснул мокрый ботинок в зазор между камнями, затем упал на колено: нога вновь начала соскальзывать. Я вцепился пальцами в самый большой камень, подтянулся и забросил свое тело на тропинку. Полежал здесь, пытаясь отдышаться и дрожа всем телом. Вот досада, мой мобильник благополучно покоился где-то на дне морском. Я встал, подождал, пока вода стечет из кобуры «смит-вессона», перезарядил второй пистолет и продолжил двигаться по тропинке, пока не добрался до острова.
Толстые зеленые ели росли по обеим сторонам дороги, ведущей к развалинам маяка, там она переходила в площадку, засыпанную гравием, которая занимала все пространство между входами во все постройки на острове. От маяка должна была остаться лишь куча старых камней, но на этом месте я обнаружил сооружение высотой в семь с половиной метров с открытой галереей наверху, окруженной стойками, на которых была закреплена цепь. С галереи открывался вид на обходную тропинку и побережье. Это был маяк без света, если не считать слабого свечения в одном из окон на верхнем этаже, там, где проходила галерея.