Порох. От алхимии до артиллерии: история вещества, которое изменило мир
Шрифт:
Третье доказательство, не так бросающееся в глаза, но важное, состоит в том, что в ранних европейских рецептах упоминаются такие яды, как нашатырь или мышьяк, — те же, что использовали китайцы. Эти компоненты на самом деле никак не улучшали свойства пороха; их присутствие в рецептах обеих цивилизаций мало похоже на совпадение и подсказывает, что европейцы получили знание напрямую из Китая.
Маршрут, по которому порох пришел на Запад, и точная дата, когда это случилось, неизвестны и, возможно, никогда не станут известны. Гипотетически можно предположить несколько возможностей.
В XIII столетии в Евразии расширяли свои завоевания монголы. Со своей мощной, хорошо обученной свирепой конницей они бурей пронеслись через Персию и в 1258 году взяли Багдад.
Прямые контакты Китая и Европы, хотя по-прежнему ограниченные, стали более активными как раз в то самое время, когда все шире распространялось знание о порохе. Монахи-миссионеры посетили двор монгольских правителей уже в 30-х годах XIII века. Купцов и искателей приключений также влекло на Восток — хотя Марко Поло вернулся от двора Хубилай-хана только в 1292 году, когда порох уже появился в Европе, другие итальянские купцы путешествовали в Страну Востока еще в середине столетия.
Возможным предшественником пороха могло быть и зажигательное средство, известное как «греческий огонь». С этой яростно горящей субстанцией познакомил Византию около 675 года беженец из Сирии по имени Каллиник.
Секрет «греческого огня» охранялся чрезвычайно строго, и его состав остается тайной по сей день. Скорее всего, Каллинику удалось дистиллировать из нефти нечто вроде бензина, который он сгустил, смешав со смолой, и получил таким образом примитивный напалм. Возможно, зажигательная смесь содержала селитру, которая делала горение более интенсивным. В таком случае порох мог бы возвести свою родословную к греческому изобретению. Однако точные доказательства этого отсутствуют.
Похоже, что некоторую роль в передаче пороха на Запад сыграли арабы. К XIII веку приверженцы ислама утвердили на территории от Иберийского полуострова до Индии космополитическую культуру, технические достижения которой превосходили все, чем располагал христианский мир. Примерно в 1240 году арабы получили с Востока, возможно, через Индию сведения о селитре («китайском снеге»). Не удивительно, что вскоре им стало известно и о порохе. Им были знакомы также фейерверки («китайские цветы») и ракеты («китайские стрелы»).
Арабские воины овладели «огненными копьями» около 1280 года. Примерно в это же время сириец по имени Хасан аль-Рамма написал книгу, которая, по его словам, «толкует об огненных машинах, используемых для увеселения или для полезных целей». Аль-Рамма вел речь о ракетах, фейерверках, зажигательных смесях, используя термины, свидетельствующие, что он получил свои знания из китайских источников. Он дает указания, как очистить селитру, и приводит рецепты изготовления различных типов пороха.
В Европе самые старые рецепты изготовления пороха записаны от имени Марка Грека (Marcus Graecus). Этот псевдоним скрывает не какого-то конкретного изобретателя, а нескольких переписчиков, которые на протяжении более чем двух столетий составляли и исправляли практическое руководство под названием «Книга огней для сжигания неприятеля». Небольшое сочинение, написанное по-латыни, имеет, весьма вероятно, арабское происхождение — возможно, оно было переведено учеными в Испании. «Огонь, который может летать по воздуху, приготовляется из селитры, серы и древесного угля, из виноградной лозы или ивы», — говорится в рукописи. Приводится пропорция содержания селитры — до 69 процентов, — это могло бы дать относительно мощную взрывчатку. Та часть манускрипта, в которой идет речь об удивительном порошке, — позднее добавление, сделанное между 1280-м и 1300 годами.
Традиционно считалось, что Европу познакомили с порохом два человека. Первый из них — Бертольд Шварц, Черный Бертольд, известный также просто как Черный (Schwarzer) — то ли из-за цвета его волос, то ли это прозвище должно было подчеркнуть его связь с черной магией. Некоторые думают, что он был датчанином или греком, большинство считает его немцем; все сходятся на том, что он был монахом.
Однако Бертольда, скорее всего, никогда не существовало — это легендарная фигура вроде Робин Гуда. Миф о его жизни должен был обосновать претензии Германии на то, чтобы считаться родиной огнестрельного оружия. История Бертольда Шварца помогала европейцам не замечать того факта, что порох, ключевую силу в истории Европы, они изобрели не сами, а получили благодаря восточному гению. На самом деле Бертольд — собирательный образ, олицетворение всех храбрых и изобретательных экспериментаторов, которые готовы были рисковать конечностями или даже жизнью, изучая свойства поразительной новой смеси в надежде получить выгоду от ее использования.
Еще одна важнейшая фигура в истории пороха — Роджер Бэкон, на этот раз человек вполне реальный, один из самых дерзких умов своей эпохи. Бэкон, родившийся примерно в 1214 году, происходил из богатой английской семьи. Он начинал свою научную деятельность в Оксфорде, затем читал лекции в Парижском университете. В 1247 году Бэкон активно заинтересовался физическим миром и начал детально исследовать природные явления. Он тратил огромные средства на эксперименты в таких науках, как оптика и астрономия, пытаясь использовать в качестве теоретической основы вновь ставшие доступными труды Аристотеля. Вспыльчивый и догматичный, он жестко критиковал других ученых. Став францисканским монахом, Бэкон переписывался с папой Климентом IV, для которого сочинил три больших труда. В них он пытался суммировать все знания человечества о мироздании.
Долгое время считалось, что Бэкон оставил после себя формулу пороха. Говорили, что он, осознав опасность своего изобретения, записал информацию анаграммой, шифром, который так и не смогли раскрыть на протяжении столетий. Хороший сюжет для легенды, и как раз легендой эта история и является. Авторство письма, в котором содержится предполагаемый рецепт, нельзя абсолютно точно приписать Бэкону, а зашифрованную «формулу» можно толковать каким угодно образом.
Зато Бэкону действительно принадлежит заслуга первого письменного упоминания о порохе в Европе. Это описание содержится в трудах, которые он около 1267 года написал для папы Климента, однако папа умер, так и не прочитав их. Бэкон писал о «детской игрушке, издающей звук и испускающей огонь, которую изготавливают в разных частях света из толченой селитры, серы и орехового угля». Действие устройства было весьма удивительным для средневекового ума. «При помощи вспышки, пламени и ужасного звука, — писал Бэкон, — можно творить чудеса, причем на любом расстоянии, какое только мы пожелаем — так что человек с трудом может защититься или выдержать это».
Потенциальная опасность новой формы энергии не укрылась от ученого. Уж раз даже крошечная шутиха «может произвести звук, причиняющий серьезную боль человеческому уху, то, если использовать больший инструмент, никто не сможет устоять перед ужасным грохотом и вспышкой. Если изготовить этот инструмент из прочного материала, сила взрыва может быть еще больше». Это было пророческое предвидение.
Восемь десятилетий спустя в сердце Франции, к северу от Парижа, английский король был готов пустить в дело мощные взрывы, предсказанные Бэконом. Тысяча двести рыцарей и восемь тысяч лучников Эдуарда весь день жарились на августовском солнце. Многие были полностью скрыты под кольчугой и доспехом из стальных пластин. Они крепко сжимали скользкие от пота рукоятки мечей, кинжалов, палиц. Поле, на котором они ждали, находилось примерно в двадцати милях от берега Ла-Манша — соседняя деревня Креси даст грядущей битве свое имя.