Пороховой погреб Европы

Низовский Андрей Юрьевич

"Все, что делается по Восточному вопросу - настоящий и головоломный кошмар, - писал он.
– Война теперь может быть для нас не только вред, но и гибель. Она может натолкнуться на государственное банкротство... Сербы сербами, а русские - русскими. В том-то и главная погрешность, главное недоразумение ныне, что мы считаем себя более славянами, чем русскими... Все это - недостойно величия России" (Татищев С. С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. СПб., 1868, т. 2., с. 312-313).

Необходимо подчеркнуть, что чувства и поступки русских людей XIX века обусловливались не ущербными националистическими представлениями, а нравственной потребностью православных христиан быть рядом с тем, кому сейчас трудно, кто нуждается

в помощи и поддержке. "К чести России, - писал Н. Серно-Соловьевич, - следует сказать, что истинно просвещенная часть народа движима в первую очередь гуманными чувствами. Для нее не существует обрядовых, национальных, кастовых предрассудков. Когда она видит страдания и несчастья людей, она прежде, чем узнать, кто эти люди, говорит: торжествует несправедливость, страдают люди. Вот почему ее сочувствие распространяется как на христианина, стонущего под турецким господством, так и на любую человеческую личность" (Н. Серно-Соловьевич. Россия и Восточный вопрос. Париж, 1860).

В Сербию прибыло около 4 тысяч русских добровольцев во главе с генералом М. Г. Черняевым, который занял пост командующего сербской армией. Русский Красный Крест прислал в Сербию врачей и фельдшеров, Тульский оружейный завод - целую оружейную мастерскую со штатом рабочих и мастеров.

Русские добровольцы сражались и в рядах герцеговинских и болгарских повстанцев. В числе добровольцев было более двухсот русских революционеров-народников, в том числе из числа политэмигрантов. Среди них были известный писатель С. И. Степняк-Кравчинский, Н. К. Судзиловский, А. И. Лепешинский, Д. Клеменц, М. П. Сажин - участник Парижской коммунны. Русские революционеры, которые считали, что "очень важно понюхать пороху, хотя бы в национальном восстании" (слова А. Л. Линева, одного из добровольцев) в дальнейшем рассчитывали использовать полученный боевой опыт уже в России. В Одессе вербовкой добровольцев в Сербию и Герцеговину руководил А. Желябов - один из главных организаторов убийства императора Александра II. Сражаясь с турками в рядах сербской армии и герцеговинских повстанцев, погибли такие русские добровольцы-революционеры, как Д. Гольдштейн, Е. Бальзам, А. Ерошенко и др.

Присутствие большого числа русских и болгарских революционеров, как, впрочем, и революционеров из других стран, включая итальянских гарибальдийцев, в рядах сербской армии и герцеговинских повстанцев дало повод европейской прессе активно обсуждать тему сговора Интернационала с "южнославянскими агитаторами", тайные махинации которых, по примеру Парижской коммунны, были направлены "на уничтожение современных европейских государств и существующего социального строя вообще". Тесная связь сербских, болгарских и русских революционеров сохранялась и в 1880-х годах [подробнее см.: Шемякин А. Л. Идеология Николы Пашича. Формирование и эволюция (1868-1891). М., 1998].

Через две недели после начала войны сербское наступление захлебнулось. Турки остановили плохо обученное Народное войско на всех направлениях. После серии побед над сербами турки 18 (29) октября 1876 года прорвали сербский фронт у Джуниса, и всем стало ясно, что война через день-два закончится. Генерал Черняев телеграфировал Милану Обреновичу, что дальнейшее сопротивление безнадежно.

Тексты правительственных телеграмм, посылаемых из Белграда в Петербург, мгновенно приобрели панический характер:

"Отечество в величайшей опасности!
– телеграфировал сербский министр иностранных дел Йован Ристич.
– Если перемирие не последует в течение 24 часов, турки, опустошив все в десять дней, возьмут и сам Белград... Необходимо остановить неприятельские действия, иначе катастрофа неизбежна! Не теряйте ни минуты!"

Россия спасла Сербию от катастрофы. Несмотря на неготовность нашей страны к войне, император Александр II был вынужден выступить с заявлением о том, что Россия защитит движение славян на Балканах. 19 (31) октября русский

посол в Стамбуле граф Н. П. Игнатьев передал турецкому правительству ультиматум России с требованием в 48 часов прекратить военные действия и пойти на перемирие, в противном случае угрожая отозвать русского посла из Константинополя. Турция была вынуждена уступить. Только на черногорском фронте продолжались, то разгораясь, то затухая, военные действия, в целом успешные для черногорцев.

Для урегулирования кризиса в Константинополе была созвана конференция послов великих держав, но прийти к согласию не удалось. Россия была вынуждена начать подготовку к войне. Тем временем разгромленная Сербия подписала с Турцией мирный договор на условиях довоенного статус-кво. Все жертвы сербского народа оказались напрасными, а Россия фактически лишилась союзника в будущей войне. Болгарское восстание было со зверской жестокостью подавлено турками, поголовно вырезавших несколько районов страны. 12 тысяч болгар погибли в этой резне. Только Черногория, не сложившая оружия, еще продолжала в одиночку сражаться с турками, поддерживаемая симпатиями всего славянского мира. Русский Красный Крест отправил в Черногорию несколько санитарных отрядов и развернул там несколько полевых лазаретов. Главным врачом госпиталя в Цетинье стал известный русский медик, профессор Н. В. Склифосовский. Русский медицинский персонал излечил более 40 тысяч раненых черногорцев, герцеговинцев, боснийцев и албанцев. Н. В. Склифосовский и ряд русских врачей были награждены высшими орденами Черногории.

В конце 1876 года началось восстание в Северной Албании. Его руководитель Пренк Биб Дода предложил черногорскому князю Николаю политический и военный союз при условии сохранения автономии Албании. Идея черногорско-албанского союза получила поддержку России. Только энергичные действия турецких властей, бросивших против албанцев крупные военные силы и утопивших восстание в крови, помешали осуществить этот план.

Между тем все усилия европейских держав урегулировать положение на Балканах не привели к успеху. Ситуация продолжала оставаться взрывоопасной. Турция, поддерживаемая Англией, отказывалась идти на любые уступки подвластным ей народам, а национально-освободительному движению на Балканах грозило полное поражение. Это могло серьезно ослабить позиции России. Когда все средства мирного урегулирования были исчерпаны, в России начали готовиться к войне.

В Петербурге понимали, что нельзя начинать военные действия, не урегулировав отношения с Австро-Венгрией. Переговоры с ней начались еще летом 1876 года. Сторонам удалось достичь согласия по многим вопросам. Австро-Венгрия поддержала претензии России на возвращение последней Южной Бессарабии, утерянной в результате Крымской войны. Петербург и Вена обязались не допустить образования на Балканах в случае поражения Турции большого славянского государства. Максимум на что они могли пойти - это "добиваться некоторых территориальных приращений для Сербии и Черногории". Позиция России относительно предоставления автономии Боснии и Герцеговины поддержки у Вены не нашла.

3 (15) января 1877 года в Будапеште Россия подписала с Австро-Венгрией секретное соглашение: Австро-Венгрия обязалась соблюдать нейтралитет в будущей русско-турецкой войне, взамен Россия соглашалась с притязаниями Австро-Венгрии на Боснию и Герцеговину - то есть на те земли, которые должны были стать частью "Великой Сербии" и из-за которых и разгорелся Восточный кризис. Одна из статей Будапештского соглашения предусматривала, что "в случае территориальных изменений или распадения Оттоманской империи образование большого сплоченного славянского или иного государства исключается; напротив, Болгария, Албания и остальная Румелия могли бы стать независимыми государствами". Иными словами, Россия отказывалась способствовать планам создания "Великой Сербии" и делала ставку на независимость Болгарии. Но в Белграде об этом пока не знали.