Порожденная грехом 1

Рейли Кора

— Тебе больно? — спросил я, указывая на ее покрасневшую щеку.

Она пожала плечами.

— Твоему приятелю еще хуже. Думаю, что выбила последние клетки его мозга.

— Может, тебе стоит слезть со своего высокого коня, пока кто-нибудь не сбил тебя с ног. Все здесь горят желанием сломить избалованную принцессу. Имей это в виду, прежде чем снова предпринимать действия.

— Мой отец скоро спасет меня. Держу пари, он

уже в пути, а за ним по пятам следует армия верных последователей. И ты поймешь, что меня трудно сломить, — просто сказала она.

Ее абсолютная уверенность в том, что ее отец спасет ее, задела меня за живое. Ее абсолютное доверие к отцу привело меня в ярость. Я хотел, чтобы она сомневалась в нем, ненавидела его. Я хотел, чтобы она продемонстрировала трещину в своем холодном фасаде принцессы Нью-Йорка. Эта ее сторона слишком похожа на отца.

Я ухмыльнулся.

— Может быть, потому что никто еще не пытался сломить тебя, Белоснежка. — я снова подошел ближе, пока не навис над ней и не вдохнул ее запах. — Ты выросла в замке за защитными стенами, построенными твоим гребаным отцом.

Черт, часть меня хотела сломать ее, но другая часть хотела узнать о ней больше, хотела привлечь ее на свою сторону. В любом случае, ломать девушек не мое. Коди и несколько других парней, с другой стороны, могли бы найти это приятным.

Марселла только смотрела на меня, но в ее глазах мелькнуло беспокойство. Она знала, что я сказал правду. У нее очень уединенная жизнь. Единственные проблемы, с которыми она сталкивалась до сих пор, заключались в том, что ее туфли не подходили к платью. Я пришел из совсем другого мира, наполненного кровью и болью.

— Ты хочешь сломать меня, Мэддокс? —

спросила Марселла, и то, как она произнесла мое имя, как ее язык ласкал каждый слог, вызвало мурашки по моей коже.

Блядь. Никогда прежде ни одна девушка не вызывала у меня мурашек по коже.

Ее голубые глаза, казалось, зарывались в мою душу, копаясь и ища.

— Я довольно занят. — я попятился и поднял туфлю. — Боюсь, мне придется конфисковать это до твоего освобождения. Хотя я уверен, что у тебя дома имеется впечатляющая коллекция, и ничего не случится, если ты лишишься одной пары.

— Когда меня освободят?

Я вышел из клетки и закрыл дверь.

— Когда твой отец будет готов сдаться.

Ей не нужно было знать правду. Может, она наконец научилась бы презирать своего отца, если бы думала, что он не решается предложить обмен.

— Ты дашь мне одежду, чтобы переодеться, или возможность помыться?

Я отрицательно покачал головой. Я не был уверен, что она специально пыталась вывести меня из себя.

— Я пришлю кого-нибудь с ведром воды позже. Но не думаю, что

кто-то из девушек захочет, чтобы их одежда была испорчена в конуре.

— Ты, наверное, предпочел бы, чтобы я сидела здесь голая, — пробормотала она.

— Нет, — сказал я, и я даже не лгал, потому что у меня было чувство, что, увидев обнаженную Марселлу, я запутаюсь в своих мыслях так, как я действительно не нуждаюсь.

Я слез с байка. С тех пор, как Марселла оказалась здесь три дня назад, я всегда парковал свой байк дальше вниз по склону, так что мне приходилось проходить мимо клеток, и я мог мельком взглянуть на нее. Увиденное, заставило меня остановиться.

Ее блузка была разорвана. Один из тех причудливых прозрачных рукавов, свисал на ниточке. Сегодня утром, перед уходом, этого еще не было. Блядь. Почему Эрл настоял, чтобы я проверил наше хранилище оружия и наркотиков?

Я направился прямиком к ней, мой пульс уже ускорился.

— Что случилось?

Марселла ковырялась в своей тарелке с яичницей. Я понял, почему она не ела. Блюдо выглядело так, словно его уже ели.

— Кому-то нужно пройти курсы кулинарии, — сказала она, будто не понимала, о чем я говорю.

Она обладала талантом доводить меня до белого каления. Я отпер дверь, и едва заметное напряжение вошло в тело Марселлы. Я замечал это раньше, и, как обычно, это раздражало меня не в ту сторону.

Я указал на ее разорванный рукав.

— Что произошло?

Она наконец оторвала взгляд от тарелки. Ее щека все еще была слегка опухшей от пощечины Коди, и это зрелище до сих пор усиливало мою ярость.

— Коди был недоволен моим отказом признать его присутствие, поэтому он безошибочно дал о себе знать.

Я стиснул зубы от приступа ярости, которую испытывал по отношению к этому идиоту. Ему всегда нужно было к кому-то придраться, предпочтительно к девушке.

— Что именно он сделал?

Марселла прищурила глаза в той оценивающей манере, которой владела.

— Почему тебя это волнует?

— Ты наш рычаг давления на твоего отца. Я никому не позволю испортить мои планы, повредив при этом рычаги воздействия.

— Новость: рычаг был поврежден раньше. — она указала на свою щеку. — И сомневаюсь, что порвать рукав моей блузки будет последним, что сделает Коди. Кажется, ему это слишком нравится.

Она старалась говорить легкомысленно и хладнокровно, словно ничто из того, что могло произойти, ни в малейшей степени не касалось ее, но в ее голосе слышалась небольшая дрожь, выдававшая ее хладнокровие за шараду.