Порознь или сообща. Социальный капитал в развитии городов

Полищук Леонид Иосифович

Растущий поток эмпирических исследований последних десятилетий убедительно свидетельствует о том, что страны, регионы и, конечно, города, где люди более сознательны, больше доверяют и уважают друг друга и готовы объединять усилия ради общей цели, добиваются более высоких экономических результатов и удовлетворенности жизнью. Экономисты Филип Кифер и Стивен Нэк, пионеры оценки отдачи на социальный капитал, показали, что доверие и образование вносят сопоставимый вклад в экономический рост; таким образом, отдачи на социальный и человеческий капитал близки друг к другу [1] . При прочих равных условиях города, где больше социального капитала, более безопасны, в них лучше работают больницы, школы и общественный транспорт и более эффективны местные органы власти. Социальный капитал значимо улучшает физическое и психическое здоровье населения; поразительно, что этот эффект обнаруживается и среди

тех жителей богатых социальным капиталом стран и городов, которые по тем или иным причинам не вовлечены в социальные сети и коммуникации [2] .

1

Knack S., Keefer Ph. Does Social Capital Have an Economic Payoff? A Cross-Country Investigation // Quarterly Journal of Economics. 1997. Vol. 112. № 4.

2

Halpern D. Social Capital. Cambridge: Polity, 2005.

Вместе с тем данные не подтверждают чрезмерно оптимистические представления о том, что социальный капитал во всех своих проявлениях и при всех обстоятельствах дает экономическую отдачу. В частности, не удается обнаружить значимой связи между экономическим ростом и членством в ассоциациях. Одно из возможных объяснений состоит в том, что «не все объединения одинаково полезны» – среди них встречаются два различных типа, известные как группы Патнэма и Олсона. Роберт Патнэм, энтузиаст концепции социального капитала, подчеркивал ценность объединения граждан в открытые для всех группы, действующие ради общего блага своего социума [3] . Мансур Олсон, напротив, указывал на то, что узкие группы, закрытые для посторонних, ищут эксклюзивных привилегий для своих членов. Такие группы создают не общественные, а так называемые клубные блага, доступные только для членов группы, и стремятся перераспределить в свою пользу общественные ресурсы, вместо того чтобы приумножать их [4] .

3

Патнэм Р. Чтобы демократия сработала: Гражданские традиции в современной Италии. М.: Ad Marginem, 1996.

4

Олсон М. Возвышение и упадок народов: Экономический рост, стагфляция и социальный склероз. М.: Новое издательство, 2013.

Социальный капитал групп Олсона является «закрытым» (bonding), поскольку такие группы создают сегрегацию в обществе и могут быть вовлечены в непродуктивную конкуренцию друг с другом за ресурсы, рынки, привилегии и пр. Общественная отдача на закрытый социальный капитал нередко оказывается отрицательной (в таком случае говорят о «темной стороне» социального капитала), и преобладание в обществе групп Олсона может стать препятствием экономическому развитию. Наоборот, «открытый» (bridging) социальный капитал групп Патнэма способствует образованию широких коалиций ради общественного блага, а не расточительной для общества «борьбы за ренту». Эта разновидность социального капитала способствует экономическому росту и повышает общественное благосостояние.

«Клан» и «Город»

Города кажутся естественными накопителями социального капитала. Когда множество людей живут и работают рядом друг с другом на компактной территории, между ними не могут не возникать социальные связи, используемые для решения общих проблем. Так оно чаще всего и происходит, но эти связи могут иметь разную природу, либо замыкаясь в рамках изолированных «кланов», либо оставаясь открытыми для всех и охватывая город в целом. Таким образом, мы вновь сталкиваемся с «закрытой» и «открытой» разновидностями социального капитала.

Клан обеспечивает своим членам поддержку и защиту, а те платят клану лояльностью и соблюдением действующих в клане неформальных правил. В масштабах городов и более крупных административных и политических единиц правила рано или поздно кодифицируются, принимая формальный и обезличенный характер. Экономисты Авнер Грейф и Гвидо Табеллини используют понятия «клан» и «город» как метафоры для двух типов общественной организации, первая из которых опирается на неформальные отношения в различных группах, а вторая – на формальные институты [5] .

5

Greif A., Tabellini G. Cultural and Institutional Bifurcation: China and Europe Compared // American Economic Review: Papers & Proceedings. 2010. Vol. 100. № 2.

В

городах без кавычек «клан» и «город» сочетаются в различных пропорциях в зависимости от исторически сложившейся структуры социального капитала, а также влияния миграции, демографических изменений, структурных сдвигов в экономике и пр. «Города» положили начало современной западной цивилизации, основанной на верховенстве закона и подотчетности власти обществу. Клановая структура общества характерна для цивилизаций Востока, и в частности для Китая, где кланы пережили императорские династии, «культурную революцию», рыночные реформы и продолжают играть важную роль в сегодняшней экономике и общественной жизни.

Социальный капитал, безусловно, образует фундамент клана, но нужен ли он в «городе», где главенствуют формальные правила и поэтому должна быть менее востребована неформальная, низовая самоорганизация? Ответ – нужен, но определенного рода: речь идет об осознании органичности правил, их ценности для города и его жителей, сознательной готовности следовать этим правилам и в случае необходимости защищать их от злоупотреблений.

Социальный капитал «города» известен как гражданская культура – неслучайно слова «город» и «гражданин» являются однокоренными. Гражданская культура предполагает чувство ответственности за состояние дел в городе и осмысленное участие в демократическом процессе. При преобладании гражданской культуры жители города сопричастны общественным делам и городскому управлению. «Горожане» лояльны «городу», ощущают себя его коллективными хозяевами, ожидают от «города» полезных услуг и внимательно следят за их качеством. Политики получают санкцию на власть лишь в том случае, если отвечают этим ожиданиям и должным образом выполняют свои обязанности перед городом. Граждане-горожане – все вместе и каждый в отдельности – представляют весь город и не поддаются на посулы личных выгод и преференций в обмен на уход в частную жизнь и терпимость к забвению властью городских нужд. Теперь понятно, почему гражданскую культуру следует считать разновидностью социального капитала – она позволяет горожанам совместными усилиями добиваться эффективного городского управления.

Наоборот, клану безразличны интересы города. Кланы не доверяют формальным институтам, считают их чужеродными и потенциально враждебными и либо игнорируют их, решая свои проблемы собственными силами, либо пытаются добиться от властей эксклюзивных привилегий, либо, наконец, стремятся подчинить городское управление собственным интересам. «Клан» и «город» создают, таким образом, совершенно разные системы стимулов для политиков и чиновников: в первом случае поощряются патронаж и политика «разделяй и властвуй», а во втором – создание общественных благ и эффективное управление городскими ресурсами.

Исследования современных европейских городов и регионов подтверждают тесную связь благополучия горожан с запасом гражданской культуры [6] . Пожалуй, нигде эта связь не проявляется столь отчетливо, как в Италии – на севере страны гражданская культура накапливалась веками со времен средневековых городов-республик, тогда как на юге, долгое время остававшемся колонией внешних сил, преобладает клановая структура общества. Разница в качестве городского управления в Милане и Неаполе зримо отражает эти различия в структуре социального капитала.

6

Tabellini G. Culture and Institutions: Economic Development in the Regions of Europe // Journal of the European Economic Association. 2010. Vol. 8. № 4.

Социальный капитал и власть

Выделение в социальном капитале городов и других административно-политических единиц элементов «города» и «клана» позволяет яснее представить себе взаимосвязь социального капитала и государственного управления. Уже отмечалось, что задачей государства в экономике и обществе является предотвращение «провалов рынка», то есть потерь, возникающих ввиду недостаточной координации экономическими агентами своих решений, игнорирования последствий этих решений для окружающих и несовпадения личной и общественной выгоды. Нетрудно видеть, что те же задачи координации ради общего блага решает и социальный капитал, и таким образом напрашивается вывод, что социальный капитал и государство в определенной степени заменяют друг друга. Так оно, конечно, и есть – местные сообщества могут собственными силами поддерживать порядок на своей территории, оказывать друг другу разнообразную помощь, вскладчину создавать или ремонтировать объекты инфраструктуры и пр. Рассмотренный ранее пример Шарьи хорошо иллюстрирует такую способность. В России подобные инициативы признаны официально и для них существует особый правовой статус территориального общественного самоуправления (ТОС).