Порт-Артур (Том 2)
Шрифт:
В темном, загрязненном помещении собрания они застали уже более сотни офицеров всех частей артурского гарнизона стрелков, артиллеристов, саперов, казачьей сотни и различных штабов. В зале и столовой красовались длинные столы под белоснежными скатертями.
Вскоре прибыл Стессель в сопровождении Фока и Никитина.
– Господа офицеры!
– скомандовал Белый.
Все вытянулись. Отдав общий поклон и пожав руки генералам и полковникам, Стессель прошел к концу стола.
– Прошу занять места, - зычным командирским голосом проговорил он.
Офицеры
– В последний раз мы собрались дружной артурской семьей, - поднялся с места Стессель.
– Многих мы недосчитываемся в своих поредевших рядах. Одни лежат в госпиталях, другие пали геройской смертью на поле брани. Прошу почтить их память вставанием.
Все поднялись и несколько мгновений молчаливо стояли.
– Истощение всех средств обороны, массовые болезни среди гарнизона сделали невозможным дальнейшее сопротивление, и я вошел в переговоры о капитуляции. Полковник Рейс сообщил мне из Шуйшиина, где велись переговоры, что условия ее вполне почетны. Нижние чины идут в плен, господам же офицерам предоставляется возможность вернуться в Россию. Им также сохранено право на ношение оружия, на денщиков и определенное количество вещей. Государь император разрешил господам офицерам по своему усмотрению идти либо в плен, либо возвращаться на родину. Нам следует теперь побеседовать на эту тему. Я лично, конечно, возвращаюсь в Россию вместе со своим начальником штаба полковником Рейсом для непосредственного доклада его величеству о всех обстоятельствах артурской обороны. Кто желает высказаться, прошу не стесняться, - закончил Стессель.
– Позвольте мне, - с кавказским акцентом проговорил полковник Тахателов, приглаживая рукой свою пышную полуседую шевелюру.
– Мы все, как один человек, должны разделить участь наших солдат и вместе с ними идти в плен.
Как мы будем потом смотреть им в глаза, если в настоящую трудную минуту бросим их на произвол судьбы? Я иду в плен и считаю, что все здоровые и легкораненые офицеры должны сделать то же самое.
Затем шумно поднялся со своего места Вамензон. Он успел привести себя в порядок после вынужденного купанья.
– В течение всей осады мы делили с нижними чинами все невзгоды и лишения.
А как они нам отплатили за это? Оскорблениями, угрозами и даже нападениями, чему мы были свидетелями вчера и сегодня в городе. Что может быть общего между мною и этими, извините за выражение, скотами, которые понимают лишь матерную брань и зуботычины? Нет, господа, я считаю: ничто нас не связывает с этой бандой неблагодарных животных, и, конечно, отправляюсь в Россию.
– Правильно! Нечего связывать свою судьбу с этим хамьем, - раздались голоса.
– Таким офицерам, как вы, капитан, не место в армии, - вскочил полковник Мехмандаров.
– Вы позорите нашу среду!
– Прошу, ваше превосходительство, оградить меня от оскорблений, - весь красный от злобы, обратился Вамензон к Стесселю.
–
Начались горячие споры, мнения офицеров разделились. Часть поддерживала Вамензона, остальные - Мехмандарова.
– Каково твое мнение, Василий Федорович?
– спросил Стессель, обернувшись к Белому.
– Я перестал бы уважать себя, если бы вернулся до окончания войны в Россию, - коротко бросил генерал.
Сидящие поблизости офицеры зааплодировали. Стессель сердито фыркнул и отвернулся.
Было довольно поздно, когда собрание закрылось, не придя ни к какому определенному решению. Раздраженный Белый вместе с Звонаревым уехали домой.
– Анатоль, я велела перевезти к нам все ценные вещи из артурского казначейства, - сообщила мужу Вера Алексеевна.
– У нас они будут целее.
– И прекрасно сделала, - одобрил Стессель.
– Там ведь их что-то на восемьсот тысяч рублей.
– Я думаю, что мы можем их вывезти из Артура вместе со своими вещами.
Японцы не посмеют осматривать твой багаж. Только смотри, Анатоль, не проболтайся кому-нибудь об этом, - предупредила генеральша.
– Буду нем, как могила, - понимающе кивнул головой генерал-адъютант.
– Папочка, мы с Сережей хотим пожениться, - вошла в кабинет отца Варя.
– Нашла время глупостями заниматься, - сердито буркнул генерал.
– Ты еще слишком молода, подождешь, пока выйдет замуж Катя, а Звонарев вернется из плена.
– Но, папочка...
– начала было Варя.
– Никаких но. Сказано нельзя, значит, нельзя!
– повысил голос Белый.
Разобиженная девушка поспешила выйти и направилась к жениху поделиться своим горем.
– Василий Федорович, конечно, прав, придется подождать, когда кончится война, - вздохнул прапорщик.
– Значит, ты меня совсем не любишь?
– вспыхнула Варя и хотела уйти.
Звонареву пришлось долго успокаивать ее.
В этот вечер Варя рано отправилась в свою комнату и тотчас улеглась в постель, но заснуть не могла. Она была сильно озабочена. Предстояла продолжительная разлука с любимым человеком. Она долго обдумывала, как добиться согласия родителей на немедленную свадьбу, пока наконец, приняв решение, не соскочила на пол и вышла в коридор. С минуту она постояла у двери родительской спальни. Убедившись, что отец с матерью спят, девушка, с минуту поколебавшись, с сильно бьющимся сердцем на цыпочках подошла к комнате Звонарева и бесшумно проскользнула в нее...
Утром она тормошила заспавшегося Звонарева:
– Вставай, вставай. Папа тебя уже ждет в кабинете.
– А? Что?
– протирал глаза Звонарев.
– Зачем я понадобился Василию Федоровичу?
– Как зачем? Я рассказала маме, что, ты теперь совсем мой...
– И девушка несколько раз поцеловала его...
Через несколько минут прапорщик уже сидел перед Белым.
– Я хотел поговорить с вами... Мы с Варей хотели... Разрешите нам с Варей пожениться, - наконец выдавил он из себя.