Портал Л
Шрифт:
Это из-за танцев она собрала свой диван, на котором сидела с ногами и учила уроки. Ей нужен был пол для танцев. Все танцы она многократно повторяла дома. Еще одно у нее обнаружилось увлечение: вслед за певицей, поющей сильным голосом, повторять ее песни. Только появлялись титры фильма 'Не родись красивой' и звучала песня, как Инна врубала телевизор на полную мощность. 'Не смотри, не смотри ты по сторонам, оставайся такой, как есть...' Стены глохли. Основное увлечение Инны - придумывать то, что ей надо купить, и если она сутки ничего не просила, значит, она задумала нечто большое для кошелька взрослых.
Например, ее мама Полина ездила на рынок за вещами и брала с собой Инну для компании. Такие поездки со временем стали приносить больше вещей Инне, чем ее маме. Мама у нее набрала вес, и с каждой поездкой все меньше рыночных вещей на нее можно было надеть. Зато при виде Инны все продавцы, особенно мужчины, расплывались в улыбках и называли ее всевозможными ласковыми словами и красавицей на всех языках и диалектах. Зимой ей купили белый комплект: белую шубку, белые сапоги, белую шапочку, белую сумку, белые брюки, белый свитер. Весной ей купили розоватый комплект: курточку, сумку, сапоги и еще кучу вещей. И ее мама, наконец, поняла, что рядом с ней, у нее в доме появилась соперница, и не взяла ее в следующую поездку. Так-то. Ничего, Инна нашла другие способы для расходов взрослых.
А так она смышленая девочка, но лень ей было убирать у себя в комнате, однажды она просто ответила:
– Я не служанка и не буду убирать в квартире.
Много десятилетий назад звучала песня: 'Все я в доме приберу, вымою посуду, и воды принести я не позабуду'. Старая песня, сейчас Инна слушала реп и быстро-быстро произносила слова. Еще быстрее бросала неприбранную постель и исчезала с сотовым телефоном на зеленых просторах листвы под ярким весенним солнцем.
Как-то утром за Инной домой зашла ее подружка. Подружка была на два года старше нее, у нее дома всегда царили чистота и порядок. Девочка была одета в теплые ботинки, теплый вязаный свитер, куртку. Она переступила через порог квартиры Инны, ее глаза расширились при виде подруги, в одних полосках плавок и бюсте открывшей дверь. За спиной Инны царил первозданный беспорядок: одеяло лежало на полу, вещи лежали на диване, книги были разбросаны вперемешку с дисками.
Сквозь свое сумасбродное утро Инна крикнула:
– Мама, напиши учительнице записку, что меня летом здесь не будет, а то заставят школу мыть. Я на дачу уеду.
Ее способности к уборке на самом деле были на низком уровне развития, чего не скажешь о ее умственном развитии - здесь она обгоняла многих.
После школы, часа в три, раздался у Полины на работе звонок:
– Мама, я все уроки сделала. Ушла гулять с подругой, скажи, как снизить ей температуру? Я ей дала антибиотик и горошину, а еще что ей дать?
– Достаточно, - прозвучал ответ.
Трубка замолкла. Полина продолжила работать. После работы она купила мясо, приготовила его кусками: так Инна его лучше ела. Судя по продуктам в доме, девочка сходила в магазин и купила то, чего ей самой хотелось. В частности, она любила сухой сыр, заплетенный косой.
Вечер ушел на приготовление ужина, прозябание у телевизора под пледом. В квартире было прохладно, отопление отключено, окна очищены от зимних утеплителей. Что касается Полины, то она могла убрать в квартире раз в неделю, в свои вечные выходные. На неделе ее на это не хватало - иначе не хватит на работу.
Часам к восьми вечера появилось состояние тревожного ожидания госпожи Инны. Ее не было. Телефон молчал. В двадцать один час, вместе с программой 'Время', взяла Полина в руки сотовый телефон.
Инна сразу ответила:
– В девять буду дома.
– Уже девять.
Ожидание стало аморфным, потом острым. Наконец она пришла.
На ней были босоножки на шпильках, куртка нараспашку, ноги сверкали сквозь дыры в джинсах.
– Мама, я не хочу есть. Я завтра поем.
Ее фигура значительно похудела за последнее время. Музыка оглушила пространство. Часто для позднего вечера раздавались телефонные звонки: ей звонили. Потом она обратилась к Полине:
– Мама, вот чего ты мне звонишь? У меня мальчик появился, парень, друг, папа бы обрадовался, а ты переживаешь. Он ровесник.
Она взяла копченый сыр, заплетенный косой, стала отщипывать кусочки сыра пальцами и совать в рот - это называлось 'ужин'.
Инна, как и солнце, случайно заглянула в комнату матери, да так и осталась. Она села у принтера печатать цветные рисунки и фотографии. А мать в это время, как домашний меланхолик, убирала квартиру, мыла посуду, гладила и сглаживала углы.
Инна ходила по квартире в коротких шортах и топиках, как будто она жила на юге. Мать ходила в велюровом халате и меховых тапочках, как будто дома царил собачий холод. Матери при виде бровей дочери захотелось пойти в салон и покрасить свои брови, чтобы они были чернее и гуще. Дочь при виде бледных полосок бровей матери села уменьшать свои черные заросли в верхней части лица.
Мать равнодушно смотрела в экран телевизора, но, поглядев на дочь, спросила:
– Инна, ты седые брови выдергиваешь?
– А они у меня есть? Седые брови?
– откликнулась она и посмотрела на улов инструмента, ей удалось сразу выщипать несколько волосков из бровей.
На телеэкране певец исполнил песню, появилась реклама кофе, на этом Инна переключила программу и стала слушать прогноз погоды. На ближайшие дни прогноз погоды был просто хороший. Она вытянула свои ноги и спокойно посмотрела на экран.
– А почему ресницы висят?
– спросила Инна, глядя в зеркало.
– А я видела ресницы в два раза больше твоих, - сказала мать, подойдя и посмотрев в ее зеркало.
– Ты знаешь, что большие ресницы лицо делают привлекательным?
– О!
– воскликнула Инна, накрасив тщательно ершиком ресницы, которые успела нарастить.
– Я твое лицо не трогаю, - сказала мать, а потом спросила: - а ты куда собираешься?
– Хочу очень большие ресницы. Я на свидание иду.
На стене висели фотографии красивых девушек в одежде из полосок тканей с копьями и перьями на фоне лазурного моря. И вот среди этой красоты Инна не прожила и дня, а теперь она глядела на огромное небо и лес средней полосы на горизонте, с трудом вспоминая море. Теперь она жила дома, как орел на привязи, жаль, что на фоне ее никто не снимался.