Портфель капитана Румба (сборник)
Шрифт:
Пока дядюшка и племянник так сидят и молчат, можно рассказать о них подробнее. Ведь это главные герои нашей книги.
2. Фотография. – Что такое "юферс". – Гвоздик.
Описание книжных героев начинают обычно с внешности. Но сейчас, в полумраке, дядюшку и мальчика не разглядеть. Поэтому посмотрим на фотографию в ракушечной рамке – она висит сбоку от камина. За окном, над недалеким причалом, зажегся на мачте парохода "Колумбия" белый топовый огонь. Свет с быстрыми мазками теней от снегопада полосой прорезался сквозь стекло и упал прямо на снимок.
Это – добротная фотография тех давних времен. Твердая, на плотном картоне. Кстати,
Папашу Юферса мы видим на гнутом венском стуле, который для него маловат и жидковат. На папаше модные клетчатые брюки, светлый сюртук и полосатый жилет. А поверх жилета, обтягивающего обширный живот, – тяжелая часовая цепочка с брелоком-якорем. Голова у папаши Юферса лысая, с клочками седых волос на висках. Лицо круглое, глазки тоже круглые, а нос вообще затерялся среди пухлых щек. Дядюшка старается смотреть строго, но видно, что это человек добродушного нрава, хотя, возможно, временами и вспыльчивый.
Следует сказать, что именно за свою округлость дядюшка получил прозвище "Юферс". Объясняю тем, кто не знает. Юферс – это большой выпуклый блок из твердого дерева. Такими блоками на корабле натягивают стоячий такелаж – ванты, штаги и другие крепкие тросы, которые поддерживают мачты и стеньги. Колесика внутри юферса нет, а просверлены в нем три отверстия. И поэтому юферс похож на голову толстяка с глазками без бровей и удивленно округлившимся маленьким ртом…
Теперь о Дике. На снимке он стоит рядом с дядюшкой и держит в опущенной руке твердую соломенную шляпу. Ну прелесть что за мальчик! Скромный, послушный, причесанный. В матросской курточке с двумя рядами светлых пуговиц, в отутюженных брючках до колен и блестящих башмаках, поверх которых надеты белые чехлы с кнопками. И полосатые чулки вовсе не драные, а совсем еще новые, с отворотами и с кисточками по бокам… В общем, сразу видно, что сняты дядюшка с племянником, когда жилось им вполне счастливо…
Но не следует слишком полагаться на фотографию. Ведь, по правде говоря, даже в хорошую пору жизни дядюшка Юферс редко надевал выходной костюм. Обычно его видели в полосатой матросской фуфайке. А Дик часто бегал босиком и растрепанные, как пеньковая конопатка, волосы прикрывал не модной шляпой с ленточкой. Носил он матросский берет с мохнатым помпоном, но в конце концов помпон оторвал и привязал к нему нитку, чтобы играть с котом поварихи тетушки Марты. Берет сделался плоским и на маленьком щуплом Дике выглядел громадным.
Однажды, года три назад, папаша Юферс и Дик гуляли по причалам. И попался им навстречу капитан российского клипера "Кречет" Аполлон Филиппович Гущин-Безбородько. Они с папашей Юферсом давно были знакомы, но не виделись несколько лет и сейчас шумно обрадовались друг другу. Потом командир "Кречета" сверху посмотрел на Дика и спросил густым басом:
– А это что за карандаш под блюдцем?
Дик левым глазом глянул вверх из-под берета. И сказал бесстрашно:
– Здрасте, капитан! Я – Дик.
– Да-а? – удивился Гущин-Безбородько. – Это прекрасно!.. Только, по-моему, ты не просто Дик, а Гвоз-Дик. Замечательный гвоздик под шляпой. А? – И он объяснил дядюшке и племяннику, что "гвоздик" по-русски то же самое, что "тэк" по-английски, "нагельхен" по-немецки, "клавито" по-испански и так далее, на десятке всяких языков.
Это очень понравилось Дику. Не каждому повезет получить имя от капитана знаменитого клипера. В тот же день все в таверне дядюшки Юферса узнали, что племянник хозяина с этой поры не Дик, а Гвоз-Дик, так и будьте добры его называть. Все быстро к этому привыкли. Тем более что было в маленьком Дике и по правде что-то от крепкого острого гвоздика.
Он почти не плакал, если сильно расшибался или
– Дикки, если ты хочешь стать капитаном, то, конечно, не должен давать себя в обиду. Но с какой стати ты поставил фонарь нашему юному соседу Джекки Тимсону? Его родители говорят, что он вовсе не задевал тебя!
– Но Тимсон стрелял из рогатки в тети-Мартиного кота! А ты сам говорил, что надо защищать всех, кто слабее!
Папаша Юферс вздыхал и натягивал на уши племянника берет. Он любил Гвоздика. И тот любил дядюшку. Хотя и не всегда слушался.
Надо признаться, что Гвоздика порой баловали. Как не приласкать сироту? Отец был штурманом на "Генерале Джексоне" и потонул вместе с пароходом семь лет назад. А мать – сестра папаши Юферса – умерла еще раньше от сильной простуды.
С самого малолетства жил Гвоздик у дядюшки. Все, кто работал в заведении папаши Юферса, относились к хозяйскому племяннику по-приятельски. Зазывали на кухню, угощали вкусненьким, делали ему игрушки. Гости таверны сажали Гвоздика себе на колени, гладили по голове и порой дарили заморские диковинки: то клешню большущего омара, то раковину "Антильский шлем", то стеклянного китайского дракончика. А капитан Аполлон Филиппович Гущин-Безбородько однажды наградил его деревянной куколкой, внутри которой сидела еще одна, а в той еще, и так шесть раз. И всех их звали одинаково – Матти Рёшкинг…
Гвоздик был не жадный. Многие подарки моряков он передаривал в школе одноклассникам. И даже Джекки Тимсону через день после драки отдал японский прозрачный шарик, внутри которого плавали игрушечные, но совсем как настоящие рыбки…
3. Славная таверна. – Книга папаши Юферса. – Печальный конец. – Учитель Нус.
Таверна папаши Юферса называлась "Долбленая тыква". Возможно, потому, что над приземистым деревянным домом поднималась круглая надстройка, увенчанная желто-зеленым куполом. Словно и в самом деле кто-то вырастил громадную тыкву, разрезал, выдолбил половину и водрузил ее на широкую, досками обшитую башню. Над "тыквой" на шесте вертелся, как водится, флюгер-кораблик, а под ним скрещивались железные стрелы, они показывали норд, зюйд, ост и вест.
Моряки со всех сторон света прекрасно знали "Долбленую тыкву". Какой бы пароход или парусник ни приходил в Гульстаун, матросы его и боцманы, штурманы и сам капитан спешили навестить папашу Юферса.
Очень славно было в этой береговой таверне. Под потолочными балками, в табачном дыму покачивались, разумеется, модели кораблей. По углам стояли, конечно, громадные бочки с начищенными медными кранами. Само собой, что на окнах вместо штор висели разноцветные флаги морского сигнального свода, а в простенках красовались, упираясь в потолок, носовые деревянные фигуры со старых бригов и фрегатов: зубастые львы и усатые султаны в чалмах, суровые рыцари и лукавые русалки. То и дело звенела музыка: в стеклянном шкафу двигались рычажки, зубчатые барабаны и шестеренки, а среди них неторопливо крутился медный диск с частыми дырками музыкальной записи. Дисков было в запасе много, их меняли по заказу гостей, и колокольчики в шкафу играли самые разные мелодии. Но, пожалуй, еще лучше были песни, которые то в одном, то в другом углу затягивали морские бродяги (и, конечно, подхватывал весь зал). Ох, какие песни! Душа замирала… Пели здесь и "Малютку Дженни", и "В гавань входит черный клипер", и "В пятницу у мыса Горн", и "Плыла по Миссисипи старая лошадь", и "У моей малютки Джулы зубки в ряд, как у акулы", и (ближе к ночи, притомившись) знаменитую колыбельную: