Портфолио мадам Смерти
Шрифт:
Воспоминание о любимом плохо отразилось на Катином душевном состоянии. Она замкнулась, свернулась калачиком на постели и уткнулась в подушку носом. Я стала наглаживать ее по голове, уверяя, что Женька не из тех, кто не возвращается, и думая при этом, а из каких же Паша, и, возможно, подруга успела бы заплакать, если бы не один эпизод: свет моргнул, а с кухни донесся какой-то хлопок, затем грохот. В следующую секунду закричала Лера. Мы с Катей выбежали из комнаты.
Плитка дымилась, Света лежала на полу без сознания. Лера, набрав воды
— Что произошло? — спросила Любимова.
Ответила взволнованная Валерия:
— Светку ударило током! Она хотела включить плитку, поднесла к розетке штепсель, и тут это! Розетка заискрилась, плита задымилась, а саму ее отбросило в сторону. Она жива?
Мы склонились над пострадавшей. Катя приложила два пальца к ее шее, как это делают в кино.
— Пульс слабый, но прощупывается, уже хорошо.
— А ну-ка, дамы, отойдите, — деловито отстранил нас Иннокентий, бросив на время плитку-убийцу, и, действуя очень уверенно, в два счета привел больную в чувство.
— Что со мной? — Она покачала головой из стороны в сторону, проверяя, не парализовало ли ее. Затем попыталась встать. Мы помогли. — Что случилось? Меня что, током шандарахнуло?
— Именно так и было, — не стала Лера спорить.
— Ни фига себе… О боже! Мы все умрем! Мы все равно умрем! Рано или поздно!
«Так, опять началось…»
Несмотря на очередную колкость вредного внутреннего голоса, я почувствовала себя крайне неуютно. А что, если она права? Что, если проклятье не выпустит нас отсюда, пока не истребит всех до единого?
— Мама, — пискнула я.
— Ты-то чего? — удивилась Катька.
— Вдруг она права?
— Прекрати, — раздраженно сморщилась подружка. — Я уже говорила тебе, что думаю на этот счет.
— Хочешь сказать, здесь тоже человеческий фактор? — разозлилась я. — Кто, интересно, мог знать, в какой момент она захочет отварить себе сосиску?! Может, ты?! И как плитку можно было испортить?
— Юля! — одернула меня подруга, но было поздно.
— Какой еще человеческий фактор? — набросились на нас все. — Вы что, думаете, кто-то специально это делает? Но кто?
Мы с Катей лишь пожали плечами и гордо удалились в свою комнату. То есть это другим показалось, что гордо, в действительности же мы обе просто боялись, как бы нас не измордовали сейчас за такие выводы, и сбежали, трусливо поджав хвост.
— Что же ты делаешь, овца такая, а?! — накинулась на меня Любимова, плотно закрыв дверь. — Вот правильно тебя мама зовет! Овца и есть!
— А что я сделала-то?
— Как что? Кто ж людям-то говорит, что подозревает их во всех смертных грехах? Нам еще жить с этими людьми! А мы теперь будем персонами нон-грата. Нам даже в столовую выходить запретят. Заколотят дверь — и поминай как звали.
— Ты что это? Серьезно? — не поверила я своим ушам. — И вообще Женька им еще и не такое говорил! И их тогда больше было!
— Женька — это Женька! Ему можно! Ты бы стала ему перечить, а? Особенно тогда, когда он заставлял покойного Морозова маршрут передвижений рисовать?
Я живо восстановила в памяти лицо Логинова в тот момент и ответила:
— Нет! Он был таким… хм… авторитетным. Я бы не стала перечить однозначно.
— Ну вот. Так то Женя, а то мы с тобой. Сечешь?
— Да, но… заколачивать дверь?! Это жестоко! Они не могут так с нами поступить!
Катя выдохнула, успокоившись, и ответила мне уже нежнее:
— Юля, в чрезвычайных ситуациях люди вполне способны на жестокость, и еще и не на такую. Ладно, проехали.
Мы расселись по местам и стали усиленно зырить в пол, словно пытались прожечь там дыру. Так длилось довольно долго. Извне доносился шум: по столовой перемещались люди, за окном по-прежнему беспредельно властвовал ливень. Наконец хлопнула входная дверь.
— Кто-то ушел? — приподняла одну бровь Любимова.
— Да, похоже. — Внезапно меня пронзила мысль. — О господи! Они собираются сжечь нас заживо! Вот зачем они вышли! Они сейчас обливают дом бензином!.. — Тут я заметила, какими глазами смотрит на меня подруга, и осеклась: — Что, нет?
— Я думаю, нет, — уверенно заявила она, пару секунд мы глазели друг на друга, затем залились смехом. — Ну подруга, — вымолвила Катя после. — Это надо такое придумать! Под проливным дождем поджигать дом, в котором они к тому же сами живут! Твоя фантазия далеко может нас завести, как считаешь?
— Да это все ты! Замуруют, замуруют… Бойкот объявят…
— Не говорила я «замуруют»! — стала она противиться собственным словам.
— Говорила!
— Нет, я сказала «заколотят дверь».
— А разница?
Мы еще немного поспорили на тему, синонимы ли в данном случае глаголы «замуровать» и «заколотить» или нет, к общему знаменателю не пришли (да и не старались особо, просто заняться было нечем, вот и спорили) и оставили эту тему, включив свет и начав читать журналы, стопку которых обнаружили на полу рядом с толчком в туалете. Наверно, прежние жильцы их собирались использовать в роли туалетной бумаги, но мы с той же целью пользовались салфетками, в избытке захваченными на пикник, вылившийся впоследствии непонятно во что, потому журналы остались нетронутыми и выполняли теперь свое изначальное предназначение.
Прошло много времени, но никто не вернулся.
— Интересно, кто это гулять намылился в такую погоду? — не выдержала я. — Кать, как думаешь?
— Ставлю на твоего Кешу, — без промедления выдала она. — Только он любит подобные увеселительные прогулки.
— Возможно. Я схожу проверю.
Статья, что я читала, была про какие-то смартфоны, айподы и прочую техническую чушь, в которой я все равно ничего не смыслила, потому я посчитала, что мои знания не пострадают, ежели я брошу чтение и выйду «в свет».