Портфолио мадам Смерти
Шрифт:
Признаться, что ль? Нет, Паша рядом. Да и вообще — обойдется.
— Ты явно переборщил с кровью. От ее вида меня мутит. — Почти правда.
Иннокентий заметно расстроился, но постарался не подавать вида. Кстати, теперь ясно, кто стащил труп — а никто не стащил. Он сам встал и вылез в окошко, вот и все. И следы большой мужской ноги, замеченные Валерией возле его окна, были не моими вовсе, а Кешиными.
…Рано поутру Катя вздрагивает от стука по стеклу. Открывает глаза: возлюбленный! Нашелся! Не помня себя от счастья, что он жив (хотя она, как и я, подумывала над тем, что Женя просто пытался переиграть врага, испарившись
Так вот, пока мы с Лерой уплотняли двери дома мебелью, боясь покушения на наши жизни со стороны Светланы, Паша, Женя, Катя и Кеша перекочевали на время под бок сторожа, дожидаясь момента, когда к нам смогут приехать люди из полиции. Они приехали в тот момент, когда Барская прыгала на нашу дверь с разбега, признавшись попутно в своем преступлении относительно водителя и уверяя, что и до нас доберется. Там же ее тихо взяли. Но, правда, она успела поглазеть, как мы едим. Ну, дальнейшее понятно. Лера, выйдя из дома, наткнулась на ментов и имела с ними беседу, пока я пыталась пообщаться с родителями и изучала ее ежедневник. И нож она испачкала о Кешину одежду. Он мог бы постирать ее как-то, наверно, но не стал. Уж очень хотелось ему попугать меня напоследок. Даже рот прополоскал этой дрянью и остатки (оказывается, на раме нашего окна были еще не совсем остатки, но теперь-то уж точно) вылил на себя, а то прошлая порция «крови» уже впиталась.
Итого: на счету Малиновой трое, на счету Барской один, и чуть не стали мы с Пашей. Как вспомню ее, гоняющуюся за мной по лесу с ножом в руке, аж жуть берет. И как я не скончалась от разрыва сердца прямо там, на месте, возле ямки?
— Все равно не могу понять кое-чего, — поделилась я с Женькой. — Как Лера могла стрелять в Катю из лука, ежели она была с нами в тот момент? Когда она могла убить Фелициану, если готовила в это время еду, а с Морозовым в преступном сговоре не состояла? — Надо же, как я выражаться стала: «состоять в преступном сговоре», круто, да? Сказалась многолетняя дружба со следователем нашей районной прокуратуры.
У Женьки аж глаза на лоб полезли от моей непроходимой тупости.
— Юля, ты опять все неправильно поняла! Ну почему ты не можешь связать два и два и получить четыре? Тот матерый киллер, о котором я говорил, вовсе не Валерия! Да ты посмотри на нее, какой из нее на фиг киллер?
Я посмотрела. Лерка горько рыдала, закрыв лицо ладонями. Блин, я ничего не понимаю!
— Женя, а кто же тогда убийца?
Логинов придал своему облику торжественно-официальный вид и, хлопнув в ладоши, громко крикнул:
— Убийцу в студию!
Глава 15
Входная дверь отворилась, вошли три человека, двое из которых были представителями власти и вели одетого в наручники преступника.
— Мама моя, — протянула я, удивляясь неожиданному повороту этой истории. Представителем Рока, воплощающим в жизнь проклятье, оказалась… Галина Тимофеевна,
Сегодня она выглядела непривычно. Раньше на ней были свободного покроя костюмы, казалось, на пару размеров больше, и вот что они скрывали: не по погоде открытые руки были мускулистыми, как у культуриста. Сейчас на ней была черная эластичная футболка с укороченным рукавом, а сверху — вязаная безрукавка. Ниже — черные джинсики в обтяжечку. На ногах кроссовки, жидкие светлые волосы убраны в тугой хвост. Привычные очки в роговой оправе заменены практичными линзами. Конечно, в такой «парадной» форме убивать куда легче. Скорее всего, у нее и кубики на прессе имеются, и ноги рельефные, как Уральские горы. Такая тетя вполне могла справиться с Фалалеем.
— Но ежедневник… То, что я прочла в Лерином ежедневнике…
— Это мамин! — сообщила мне Лера, продолжая плакать.
Блин, почему я дура такая, а? Конечно, отку-да у Леры может взяться исписанный больше чем наполовину ежедневник, если это лишь ее первая экскурсия? Чтобы казаться нам важной и деловой, она вписывала наши фамилии во взятую у мамы книжицу. Как же я не заметила, что почерк на последней странице был другим? А главное — ручка с логотипом туроператора, найденная мной прямо на месте преступления! Я же знала, что она принадлежит Лериной матери!
— Неужели ты думаешь, — взывал друг к имеющейся у меня капле разума, — что Лера располагала возможностью заплатить двенадцать штук косых криминальному авторитету? Разумеется, нет.
— Но… Преступник жил среди нас, а она не могла, она же была в Питере! — Единственный момент, не позволяющий мне думать, что Галина Тимофеевна на самом деле киллер. Весь ее облик удачно вписывался в образ, нарисованный нам Женькой пару дней назад за этим самым столом.
— Да кто тебе сказал? Поняв, что это отличная возможность разделаться с поручителями директора ЗАО до того, как они телефонизируют ему о том, что остались с пустыми руками, и соответственно получат приказ разделаться с ней и ее дочерью, Галина Тимофеевна, завершив свою недолгую экскурсию, приезжает сюда, разыскивает дочь и пытается выяснить, кто из группы где находится на данный момент. Затем делает вид, что уезжает, а сама останавливается в своей квартире…
— Где-где? — перебила я Жеку, выпучив гла-зищи.
— Она купила себе здесь квартиру втайне от дочери, которая не знала о всей сумме совокупного дохода матери. Конечно, отсылать богатеньких дядечек в отдаленные районы Северной столицы, посоветовав прихватить деньжат побольше, — это ведь не задаром.
— Какие там могут быть экскурсии? — недоумевала я, вспоминая наш разговор с Валерией.
Логинов смущенно улыбнулся, не зная, какими словами просветить свою отсталую подругу, на помощь пришла Катька:
— Да к шлюхам они ходили, к шлюхам! В Питере клуб имеется для самых необычных извращенцев, в Москве такого нет!
— Боже! — воскликнула я, а младшая Малинова, стараясь не смотреть на мать, разревелась еще пуще. Александров, пересев на соседний стул и находясь теперь рядом с ней, гладил жертву обстоятельств по макушке, шепча что-то нежное в маленькое розовое ушко. Меня пронзило острое желание оказаться на ее месте, хотя объективно я и понимала, что ей приходится сейчас хуже всех. Так откуда у меня это? С ума я совсем сошла, что ль?