Портрет психопата. Профайлер о серийных убийцах
Шрифт:
От крайне увлекательного процесса моделирования исторических событий меня отвлекает звонок Кости. С ним мы знакомы давно и, пожалуй, уже перестали быть просто коллегами. Я, он и все остальные ребята из нашей команды вместе много лет и уже стали деловой семьей.
– Наталья Николаевна звонила. Ты ее помнишь? Мы пару лет назад схему одну откопали на предприятии, где она исполнительным директором была. А потом она еще учиться к нам пришла. Такая в годах, но спортивная. В розовом пиджаке еще ходила. Вспомнила?
– Не в розовом, а в коралловом, – воскресив в памяти ту историю, отвечаю я.
– Кто еще в компании зануда, –
– Ты. Это всем известно. Что хотела Н. Н.? срабатывает привычка использовать аббревиатуры, и Наталья Николаевна превращается в Н. Н.
– Хочет посоветоваться насчет сына. Ты далеко от офиса? А то может потребоваться дополнительный наблюдатель.
– Я на Покровке. Скоро буду.
– И это в разгар рабочего дня. Кто-то кроме меня вообще работает? На одном мне все в компании держится!
– Не все. Проектор, например, держится на соплях. Давай уже сегодня повесим его нормально, пока он тебе на голову не приземлился. Без твоего светлого ума мы никак не справимся! Кофе захватить тебе по дороге?
– Взятка? Ладно. Только холодный.
Через 40 минут я уже была в офисе. Н. Н. вместе с сыном, которому на вид было около двадцати лет, приехала еще до меня. Когда я зашла, Костя уже вел беседу. Я поздоровалась, прошла в дальний угол помещения и села за рабочий стол, стараясь не создавать лишнего шума. Теперь моя задача – слушать и наблюдать за реакциями. В случае необходимости – подсказывать следующий вопрос.
Мы не семейные психологи и не занимаемся психологическим консультированием, но по возможности стараемся выслушать человека, чтобы хотя бы посоветовать, к какому специалисту ему обратиться. Обычно звонят старые заказчики, которые нас хорошо знают, а значит, не ждут от нас психотерапевтических услуг – скорее, совета.
Наталья Николаевна была обеспокоена состоянием сына. По ее мнению, он был пассивен, особо ничего не хотел в жизни, слишком много играл в компьютерные игры. Еще она обратила внимание на то, что он практически ни с кем не общался – ни с друзьями-мальчишками, ни с девочками.
Матери хотелось от уже взрослого сына больше самостоятельности, инициативности, «взрослости».
Слушая беседу, написала Косте сообщение с просьбой спросить, где проживает молодой человек: отдельно или в одной квартире с мамой. Костя не успел среагировать на прожужжавший телефон, и буквально следующий его вопрос был как раз о том, о чем писала я. «Команда», – подумалось мне.
Н. Н. ответила, что сын живет отдельно. В квартире на Павелецкой. Которую снимает ему она. А еще дает ему около 70 тысяч рублей в месяц, привозит два раза в неделю продукты, заказывает уборку в квартире.
«Такая гиперопека еще никого ни до чего хорошего не доводила», – пробежало в моей голове.
После этого Костя спросил про увлечения сына Натальи Николаевны, на что она ответила буквально следующее: «В прошлом году мы пошли на теннис. А зимой вот мы увлеклись программированием. Думаю, может, еще на какие-нибудь единоборства пойдем. Сейчас мы в университет поступаем, сходили в несколько вузов на день открытых дверей».
Услышанное вызвало у меня ощущение диссонанса. Передо мной сидел почти двухметрового роста молодой человек, про которого мать говорила «мы». Такое «мы», которое обычно используют, когда рассказывают об успехах маленьких детей: мы сделали первый
Заканчивая разговор, Костя посоветовал Наталье Николаевне знакомого психолога – специалиста по делам подобного рода – и честно предупредил, что ей самой придется пересмотреть свое поведение.
Каким станет человек – загадка. Сын Натальи Николаевны, конечно, не был психопатом, адекватно реагировал на окружающую обстановку и не проявлял признаков скрытой агрессии. Просто апатия и нежелание принимать хоть сколь-нибудь значимые решения.
Но, сталкиваясь с такими ситуациями, всегда невольно вспоминаю случаи, когда контроль и гиперопека – разумеется, в совокупности с другими факторами – привели к очень печальным последствиям.
3. Домашние люди
Мохов
Московский март – не самое приятное время. Сыро, слякотно и уже очень хочется сменить громоздкое зимнее пальто на что-то более элегантное. Утром по дороге в офис, как обычно, захватила кофе. Пока парень в кафе довольно шустро управлялся с кофемашиной, думала о предстоящих делах. День обещал быть крайне насыщенным. Мы с командой завершали проект по сопровождению переговоров двух собственников бизнеса, собиравшихся закончить свои деловые отношения. Как это часто бывает, бизнес-расставание происходило с конфликтами, саботажем, вымогательством и угрозами. Но уже буквально завтра все должно было решиться. У нас все было готово, и я надеялась, что вечером удастся побыть дома и почитать или посмотреть что-нибудь легкое.
В обед написала знакомая с одного из телеканалов. Спрашивала, может ли мне позвонить Ксения Собчак. Она собирается брать интервью у недавно освободившегося из колонии Виктора Мохова и интересуется, получится ли у меня поехать с ней и поговорить со злодеем.
На тот момент я уже была немного знакома с историей Виктора Мохова. Именно его прозвали скопинским маньяком. В те дни все соцсети и уважающие себя Telegram-каналы только о нем и говорили. А некоторые журналисты даже ждали его выхода прямо возле забора колонии. Кстати, в словосочетании «скопинский маньяк» многие делают ударение на первый слог. У одного особо дотошного члена нашей команды, кажется, чуть не развился нервный тик от этого, поскольку он родом из Рязани и старательно всем объясняет, что правильно говорить «скопинский», ведь город называется Скопин.
Вечером того же дня позвонила уже сама Ксения. Без сомнения, многие читали и слышали о ней разное. И я не исключение. Но по телефону со мной говорил довольно интеллигентный, на удивление умеющий слушать и понимающий собеседник. Это произвело довольно странное впечатление. В очередной раз задумалась, насколько старательно поддерживаемый медийный образ человека порой может отличаться от того ощущения, которое создается во время разговора наедине и без телекамер. С таким я уже сталкивалась не раз. Вообще, говорить с «голосом», который слышала только по телевизору или в интернете, довольно забавно. Наверное, что-то похожее испытывал один мой коллега, который принимал участие в радиоэфире с Леонидом Володарским. Тем самым Володарским, чей своеобразный голос знаком многим с детства по озвучке американских кинофильмов на старых видеокассетах.