Портрет семьи (сборник)
Шрифт:
— Как она себя чувствует? — подсказывала Лика, стоящая рядом.
— Как ты себя чувствуешь? — повторял Лешка.
— Не беспокойся обо мне, — наконец ответила мама. — Я позвоню позже.
— Когда?
— Не знаю. Берегите друг друга!
И положила трубку. Не обращая внимания на короткие гудки, Леша еще некоторое время звал маму и ругался.
— Как ты разговаривал! — упрекнула Лика. — Орал как припадочный! Все испортил! Дурак! Почему не дал мне трубку? Я должна передать Кире Анатольевне информацию.
— Какую информацию?
— От мужчины, который
— Который с эпистолярным наследием?
— Нет, другой!
— Лика! — едва сдерживая ярость, проговорил Леша. — Иди к… иди на кухню, приготовь завтрак. Пожалуйста! — гаркнул он. — Не мешай мне!
Лика никогда не видела мужа в таком бешенстве. Точно другой человек, незнакомый и опасный. Она испугалась, проглотила упреки, которые вертелись на языке. И странным образом вдруг остро захотелось ласки от этого родного-незнакомого мужчины. В участках тела, которые, по идее, должны отдыхать и настраиваться на деторождение, стало тепло и сыро.
Вместо того чтобы, как приказано, идти на кухню, Лика подошла к мужу, села на колени и поцеловала в шею. Лешка не отзывался. Кажется, едва сдерживался, чтобы ее не сбросить. Но его каменность еще больше распаляла. Лика силой, превозмогая напряженные мышцы его шеи, откинула мужу голову и прижалась к его губам в долгом поцелуе. Ей остро хотелось ответной страсти, и в то же время было забавно и любопытно. Одно дело дать конфетку бобику на задних лапках, и совсем другое — сделать шелковым дикого зверя. Почувствовать свою женскую власть над мужчиной не когда он сам только и жаждет, а Лешка жаждет почти постоянно, а когда все его мысли и стремления за тысячу километров.
Лешка расслабился и обмяк. Подхватил жену на руки, продолжая целовать, перенес на кровать…
Через час они лежали на кровати голые, довольные и обессиленные.
— Совратительница! — ласково буркнул Лешка. — Я собирался звонить на телефонную станцию, узнать, откуда был звонок.
— Так звони!
Лике хотелось легко и весело, под стать настроению, вскочить с кровати и поскакать на кухню. Попробуй легко и весело подпрыгнуть с таким животом! Она перевалилась на бок и медленно поднялась, охая и поглаживая поясницу.
— Лешка! Если я когда-нибудь по доброй воле, без беременности, растолстею, застрели меня!
— Договорились! — пообещал муж.
Лика готовила завтрак, Леша терзал АТС.
— Мне нужно срочно узнать, — говорил он, — откуда звонили на наш телефон сорок минут назад, нет, час назад.
— А кто вам звонил в прошлом году — не надо?
— Послушайте, девушка! Это очень серьезная ситуация, и мне крайне важно узнать географическую точку.
— А биологическую? — На том конце явно потешались. — И я давно не девушка!
— Бабушка! — Леша злился, но не в той степени, что после разговора с мамой. — Добрая бабушка! Подскажите мне, как вычислить искомый город?
Телефонистке обращение «бабушка» явно не понравилось. Не угодишь! Голос прорезался сухой и казенный, как у справочной-автомата:
— Телефоны на прослушивание ставятся только с санкции прокурора. Всего доброго! — и отключилась.
— Иди
Леша ел омлет, жевал бутерброд, пил кофе и сосредоточенно о чем-то думал, разговорами жену не развлекал. И хотя он в своих мыслях был далеко, теперь Лика не желала его соблазнить. Ей хотелось поделиться своими открытиями: рассказать про бобика и дикого зверя, про свои неожиданные эротические желания. Выдвинуть мысль о необычайной сложности женского созревания: потрясения при первых месячных и страшные откровения подруг — теперь ты можешь забеременеть. Мальчики вызывали почти ужас, у них есть такая штучка, вытащат — и ты готова. То, что Лешке казалось простым и естественным, потребовало от Лики большой воли, как при прыжке в воду с высокой вышки, только зажмурив глаза. И прыгнула она в эпицентр взрыва, который создал новую вселенную. Окружающий мир окрасился в новые краски и цвета, в человеческих отношениях увиделся многоуровневый фундамент. А потом новое потрясение: будет ребенок, она его вырастит внутри себя!
И вот уже нравится невообразимо примитивное: ходить, качаясь, уткой, рассматривать себя в зеркале, часами болтать в интернетовском чате о сущих пустяках, вроде вывернувшегося на выросшем животе пупка.
Лике хотелось говорить, но она не открыла рта, потому что видела — Лешке не до ее бабских откровений. Можно обидеться, можно понять. Выбираем понять. И опять про женское развитие!
Рассказать ему, как научилась глотать обиду, им не замеченную. И быть в стороне, когда не до нее.
Принять, что он может быть без тебя, — самое сложное.
Настроения жены Леша не уловил и даже забыл поблагодарить за завтрак. Вернулся в комнату. Он решил разыскать однокурсника, который после университета, имея непрофильную специальность физика, с ходу пошел работать в ФСБ.
Ходили слухи, будто все студенческие годы парниша стучал на них в органы. Только что можно по нынешним временам выстучать? Не Первый концерт Чайковского и даже не польку Шопена. Самые ядреные диссиденты сидят в телевизоре — стучи не хочу.
Однокашника звали Илья. Чтобы узнать его номер телефона, Леше пришлось сделать восемь звонков.
Лика мыла посуду и думала: «Тридцать процентов современного общения — телефонные разговоры. Нет, пожалуй, все восемьдесят процентов, если присовокупить Интернет и электронную почту. Проще жить без глаза, чем без телефона. Не будь телефона, Лешке бы пришлось целый день бегать по Москве и опрашивать приятелей. Очень удобное изобретение! Муж не расстается с ним вторые сутки. Со мной он подряд столько не разговаривал.
Ревную мужа к телефону? Больше не к кому? Еще есть его наука. Кого он больше любит, меня или науку? У нее, конечно, имеются достоинства: загадочная, непознанная, сулящая открытия. Но при этом старая и для всех одна! Я же у Лешки единственная…»
— Что ты делаешь? — раздался рядом голос мужа.
— Посуду мою!
— Ты моешь ЧИСТУЮ посуду!
— Ой! Задумалась.
— Опять?! Сиди сегодня дома! — приказал он. — Не ходи в институт! Чего доброго, задумаешься на проезжей части.