Шрифт:
Посвящается Даше
Парнас
сегодня вновь я посетил ленные леса.
окрестности державы, где стихи, тела,
сцепляясь хилой тропкой скул о ворс,
являют путнику – свой дырявый торс,
(что, некогда смело внимал аполлону
идеалом формы). зима, – а по лону
храма – я иду лиричным шепотком,
(озираясь
2021
неспешно повторим знакомую программу;
снег идёт, – наискось застилая панораму,
где (как ни взгляни) – всё равно вчера,
и что ни вспомни, – то вязь не твоего пера
складывает час от часа событийный ряд
упрямой драмы, как в унисон велят
тоска да скука, проносясь над гладью
формой духа, в ходе: оставаясь рябью,
игрой античных, и восточных масок,
поменой ярких красок).
и при слове “грядущее” из русского языка,
только мета блеклых пятен ярлыка; –
тогда как в прошлом – стих поэта лепет,
публика и сцена обернулись в пепел;
– ничего, (что силой аль иным вело),
– ничего, кругом белым-бело, белым-бело.
20 ноября 2020
24 декабря
под ногами – лужей растянулись зеркала.
мнимо множась, – бледным светом увлекла
мои мутные глаза – едва заметная луна.
суббота – заветом нам тобой дана, –
и улица до краёв людскими лицами
была полна, в миг принимаясь слиться
в неразборчивый танец, танец,
танец, мимо сомнамбул, пьяниц,
и древом плетённых просторов; –
теряясь, путаясь средь плоских повторов
цвета кости слоновой, –
широко раскрой глаза, и всё пойдёт по новой;
в безмолвии – под радушным сводом,
став первым годом.
– затишье. ни орды, ни шляхты, ни инфлота.
в брани, по полям, сгинула пехота,
(разливая вина из чешуйчатой шеи
птичьего свода). – затянулись траншеи,
в унынье речёвки, песни, сводки.
молчали будни, внемля скрипу створки.
значений нет, – всё так. Карфаген разрушен.
за тевтобургскими спинами от ружей
таится клиньями строенный хаттский оскал;
(поэт пятится, на ноль спустив азотный накал,
пока лёгкие касанья к бирюзовой кифаре,
прытким посланьем к деве, паре,
из медных струн тянули нежные
аккорды). коркой гнулись снежные
линкоры. круглился горизонт
фронтов, словно раскрытый зонт
на лазурном пляже после войны,
затирая былое до белизны.
март 2021
я помню чудное мгновенье, в промедленье
свинцовых перебежек близ ушей, – чистое виденье
коснулось закатившихся назад очей. ничей
по содержанию – обрывками чужих речей.
сквозь гул и блеск вражьих мечей, в огне, – под град
из стрел, снарядов, пуль, и что ни есть, то рать
прозрачных тел несёт благую весть, и с уст,
на сквозняке, в горячке чувств, читается, – "так пусть".
доброй ночи, вспомним хорошее; плетёное
шёпотом забросим за смех, скрыв потаённое
клёкотом гласных. и в тоне содружеств пустых помещений
предстанем сей красой – немых сообщений.
2020 / 2021
дело в том, что отпала нужда в словесной игре;
имена мест очертили круг за завесой вестей, и грек,
(а на деле: то всякий певец), не примет из лавра венец,
точно на оси лучезарного лука, мифа гордый делец,
– при смерти не проронивший ни звука.
(я стою в сумраке, – пишу в такт стука.
и пара слов о нём: дождь лишает слуха на минуте,
усеянной фонарным огнём, глушь как при салюте,
только, несколько вне целесообразных плоскостей).
выше, острится ночь квадратами жилых крепостей,
спит – по распорядку отделанный район,
и лишь сомнамбул ждёт с улыбкой фаэтон.
знаешь, меня всё чаще навещает мысль, что долго
мы не проживём, утеряемся в массовке чисел колко