Портреты
Шрифт:
Есть и третья задача, которую Карпову надо еще решить: развитие своих исследовательских способностей. На финише матча сказались относительно скромные резервы его дебютного арсенала. В итоге после 21-й партии счет стал 3 : 2. И вот тогда – воздадим должное молодому гроссмейстеру – Карпов сумел компенсировать свои минусы и удержать на финише победный счет.
Итак, сильные стороны Карпова – способность к самопрограммированию, чувство опасности, счет вариантов и позиционное мастерство (искусное создание доминации на доске) – позволили ему преодолеть пять отборочных барьеров. Но Карпову надо работать. Он должен помнить,
Для В. Корчного это был, пожалуй, наибольший успех в его шахматной жизни. Он проявил себя как настоящий боец – он не утратил своей силы, хотя ему и идет пятый десяток.
На что же сразу после победы Карпова могли надеяться советские шахматисты?
Прежде всего на то, что Фишер будет в состоянии играть матч, и играть в полную силу. Это как раз то, что было бы полезно Карпову для дальнейшего совершенствования своего мастерства.
Однако тут нельзя не сказать о трудном положении, которое в последние годы сложилось в шахматном мире.
С 1886 года, с матча Стейниц – Цукерторт, вплоть до смерти Алехина в 1946 году все было просто – шахматный мир был подобен феодальному обществу: во главе король (чемпион) и крупные феодалы (гроссмейстеры), с которыми король договаривался о законах шахматного государства, сводившихся к одному – как проводить матчи на первенство мира.
В 1924 году простолюдины-шахматисты организовали свой парламент (ФИДЕ), но король не признавал за ним какой-либо законодательной власти. Когда однажды король умер, и умер неразвенчанным, парламент провозгласил свою власть, и она была признана всеми шахматистами – шахматный мир обрел демократию!
Надо было составить новую и справедливую конституцию шахматного государства. Конечно, она (как всякая конституция) должна быть стабильной. Такая конституция и была принята в 1949 году на конгрессе в Париже. В ее формировании большую роль сыграли советские шахматисты, сила которых была признана всем миром. Основные принципы конституции были таковы:
1. Один раз в три года шахматный мир обязательно должен быть свидетелем матча на первенство мира (матч имеет не только спортивное, но и творческое значение. Пропускать трехлетний срок нельзя ибо это нанесет ущерб развитию шахмат).
2. Матч проводится на большинство очков из 24 партий, чемпион имеет одно преимущество: при счете 12 : 12 он сохраняет свое звание. (Число партий было ограничено, поскольку в полную силу мастер может сыграть лишь около 20 партий. Увеличение числа партий неизбежно связано со снижением творческого уровня матча).
3. По болезни участник три раза может не явиться на игру. Если участник заболел до матча, то срок матча может быть отодвинут до 6 месяцев (пока участник болен).
4. Поверженный чемпион имеет право на реванш (это традиционное право стало особо необходимым, ибо чемпион может потерять звание из-за болезни).
5. Матч должен быть проведен в стране с благоприятным климатом и в наиболее благоприятное время года.
6. Призовой фонд фиксирован (он был определен с учетом того чтобы любая известная шахматная страна могла стать организатором матча).
Почти сразу же после 1949 года на эти правила началась атака, но без особого успеха. Недовольство вызывал тот факт, что советские шахматисты прочно держали первенство мира; наши противники за шахматной доской наивно полагали, что эти справедливые правила имеют какой-то подтекст, выгодный советским шахматистам, но лишь потому, что они «выгодны» сильнейшим. Они были выгодны молодым талантам, когда они восходили на шахматный Олимп. До 1972 года эта конституция шахматного государства в основном сохранялась, но затем она быстро превратилась в клочок бумаги.
Что же произошло?
А произошло то, что с появлением Фишера одновременно появились какие-то тайные силы, которые с помощью денег (то бишь призового фонда) стали хозяйничать в шахматном мире.
Теперь, если верить всему, о чем пишет западная пресса, матч с участием Фишера возможен лишь в стране, где есть американская военная база. Именно такие страны назначали призовые фонды превышающие фиксированный фонд прежних правил в десятки (в 1972 году) и сотни (в 1975 году) раз!
Некоторые говорят: ну и отлично, наконец шахматисты-чемпионы будут получать достойное вознаграждение за свой труд. Что же тут плохого?
Плохо то, что мастер, узнав, какой непривычно большой приз его ожидает, теряет творческое настроение. Во время соревнования мастер должен служить только шахматам, а все остальное совершать автоматически, по стандарту. Вот приз и может быть любой, но обязательно стандартный.
Быть может, в 1972 году Спасский играл ниже своих возможностей именно поэтому! И в подобном же положении может оказаться любой участник матча на первенство мира.
Но тогда напрашивается возражение: почему же на Фишера не оказывает влияния огромный приз? Ведь положение соперников одинаково…
Даже если участники будут в равном положении, то теория равных возможностей здесь неуместна. Если, например, заставить обоих партнеров играть не сидя, а стоя, кто победит? Далеко не обязательно тот, кто победит в нормальных условиях! К тому же положение Фишера и его противника лишь на первый взгляд кажется одинаковым. Американцы с малых лет приучаются к большому бизнесу…
Для того чтобы пустить в ход большие деньги, потребовалось содействие президента ФИДЕ. Все это удобно делать, когда происходит суматоха. Видимо, поэтому в 1972 году в критический момент переговоров о матче президент… исчез! Увы, это же г-н Эйве (в меньшей мере) повторил и в 1975 году.
Будем надеяться, что теперь вторжение тайных сил в творческий мир шахмат будет ликвидировано.
У крупных мастеров и у ФИДЕ есть и без того много забот. До сих пор шахматные мастера не имеют должных прав, не имеют своей творческой организации. Все это не ново. В печати не раз дискутировался вопрос о достойном вознаграждении шахматистов за их творческий труд, об охране и регламентации труда гроссмейстеров, о стандартизации фигур, досок, часов, помещений для игры и прочем.
В свое время Ласкер ратовал за создание ФИДЕ, он писал, что «…молодые маэстро… добьются объединения шахматного мира в деятельную организацию». Теперь ФИДЕ существует, но, как догадывается читатель, Ласкер не был бы удовлетворен ее деятельностью.