Поручается уголовному розыску
Шрифт:
— Квартира благоустроенная, в новом многоэтажном доме. Кругом сплошь такие дома. Запомнились ковры, пианино, дорогие украшения, но… Не будешь же Суркову водить по всем новым многоэтажным домам, чтобы она опознала эти ковры, пианино и украшения.
— К тому бюллетеню вам еще мутное дельце подвалило, — усмехнулся Антон.
— Уголовные дела, Антоша, поначалу, как ты знаешь, все мутные. — Стуков спрятал папку с заявлением Сурковой в стол. — Здесь проще, чем с бюллетенем. Суркова хотя бы по внешности опознать именинника сможет, а там… Собственно, рассказывал эту историйку не для детективного интереса. Не из «Космоса»
— Мохов на допросе показал, что Костырев из-за знакомства Березовой с этим инженером решил уехать на север, — сказал Антон и, посмотрев на Стукова, спросил: — Кстати, как ваше мнение о Светлане?
Прежде чем ответить, Степан Степанович закурил.
— Бескомпромиссная девушка, по-моему, — улыбнулся он. — Такие могут только или любить или ненавидеть. Категоричность суждений крайняя. Нервная система подрасшатана.
— Вам не кажется, что в отношении Костырева она ведет себя, как капризный ребенок, которому не купили понравившуюся игрушку? Мама-то против ее дружбы с Костыревым…
— Мне довелось говорить с ней только по делу Сурковой. Несколько я понял из этого разговора, она трезво на вещи смотрит, принципиально. И Суркову заставила заявление в уголовный розыск написать. Когда принесла заявление, смотрит на меня своими большущими зелеными глазами и спрашивает: «Почему подлецы должны оставаться безнаказанными?»
— Примерно представляю, как она спрашивала, — с улыбкой сказал Антон, прошелся по кабинету и задумчиво остановился у окна.
Дверь неожиданно широко распахнулась, и в кабинет почти вбежала Светлана Березова, словно торопилась, чтобы не дать Стукову и Антону договорить до конца. Привычно отбросив с плеч за спину пушистые волосы, она резко взмахнула сумочкой, будто хотела ею ударить, и с ходу напустилась на Антона:
— Глупее вы ничего не могли придумать?! Нет, конечно, не могли!..
В первую секунду Антону показалось, что Светлана за дверью подслушала разговор. Он, вроде бы, даже смутился, но тут же, стараясь перевести выпад в шутку, в тон Березовой торопливо спросил:
— Ну, а при чем тут конь?! При чем?!
— Какой конь? — Березова недоуменно вздернула брови, однако быстро сообразила, что ее разыгрывают, и взорвалась пуще прежнего: — Прислали дурацкую машину! Шофер: «Вас приказано доставить в уголовный розыск». У мамы инфаркт, папа чуть заикой не стал. А вы после всего этого пытаетесь еще плоско острить!
— Светлана, вы же — сибирячка. Не надо так темпераментно разговаривать. — Антон усадил Березову, торопливо налил ей из графина в стакан воды. — Будем говорить спокойно. Мы ведь не дети знойного юга, мы взрослые люди. Что случилось? Вы искали меня? Расскажите все по порядку.
Березова, чуть не опрокинув, поставила стакан на стол, съежилась и замолчала так же неожиданно, как ворвалась в кабинет. Какое-то время она, будто нахохлившийся воробей, переводила взгляд то на Стукова, то на Антона. Затем вдруг открыла сумочку и протянула Антону почтовый конверт:
— Это тоже письмо Феди Костырева. Прислано, как видите, моей маме и отправлено в тот же день, когда и мне.
Антон вынул из конверта точно такой же листок, на каком было написано письмо Светлане, и увидел тот же, костыревский, разборчивый грамотный почерк:
«Нина Михайловна, я сделаю все так, как вы просите. Умоляю вас: берегите Светланку! И никогда не пишите мне подобных писем. Я буду их сжигать, не читая. Прощайте». — Антон вложил письмо в конверт и, посмотрев на Березову, спросил:
— Что писала Федору ваша мама и о чем его просила?
Березова, словно спохватившись, отпила из стакана несколько глотков воды и заговорила:
— Вчера, когда я вернулась домой после «Космоса», мама стала интересоваться, почему уголовный розыск собирает сведения о Феде. У нас состоялся крупный, серьезный разговор, после которого мама отдала мне это письмо. Она клянется всеми святыми, что ничего не может понять. Мама ничего не писала, не говорила и ни о чем никогда не просила Федю. Теперь вы понимаете, что его кто-то спровоцировал? — недоверчиво посмотрела на Антона. — Нет, по-моему, вы ничего не понимаете!
Наступило молчание. Взяв у Антона письмо, Степан Степанович внимательно несколько раз перечитал его и поглядев на Березову, спросил:
— Вы можете съездить к родителям Костырева?
— М-могу… — Светлана непонимающе уставилась на Степана Степановича. — Но объясните, для чего это нужно? И вообще…
— Мать Костырева с вами будет откровеннее, чем с работниками уголовного розыска. Разузнайте у нее, получал ли последнее время Федор письма. Если получал, попробуйте их разыскать.
— Когда мне ехать?
— Чем раньше, тем лучше.
Разговор прервал телефонный звонок. Березова что-то хотела сказать, но Степан Степанович предупредительно поднял руку и снял телефонную трубку. Ответив, он тут же подозвал Антона:
— Тебя. Голубев вызывает.
Антон разговаривал не дольше пяти минут. По тому, как изменилось его лицо, Степан Степанович понял, что разговор серьезный и не для свидетелей. Когда Антон медленно опустил телефонную трубку на аппарат, Березова сразу же заговорила:
— Я выеду сегодня вечером. Буду вашим нештатным следователем. Или у вас иначе должности называются? Может быть, пистолет дадите? Федя ведь пишет маме, что меня надо беречь, — пошутила она.
— Не пугайтесь, Света, — с самым серьезным видом сказал Антон. — Я еду домой этой же электричкой.
Степан Степанович удивленно взглянул на него, но ничего не спросил. Только подсказал:
— Постарайтесь ехать в разных вагонах.
— Даже интересно становится, — Березова чуть улыбнулась и, попрощавшись, направилась к двери.
Когда за нею захлопнулась дверь, Степан Степанович посмотрел на Антона.
— Что сообщил Голубев? — спросил он.
— Отравилась сменная продавщица обворованного магазина. Молоденькая девчушка, Лидия Ивановна Чурсина.