Шрифт:
ФРИЦ ЛЕЙБЕР
ПОРЯДОЧНАЯ ДЕВУШКА И ПЯТЬ ЕЕ МУЖЕЙ
Перевод О.В.Клинченко
Пребывать в оплачиваемом творческом отпуске и вдруг обнаружить, что ты не в состоянии ничего создать, - вещь неприятная для любого художника. Очутиться среди дюжины таких же людей, томящихся вынужденным бездельем в кучке словно бы выброшенных на необитаемый берег домиков, - и того хуже. Поэтому, когда Том Дорсет добрался до залитой ранними лучами солнца долины красных камней, его чувство раздражения и досады на самого себя и "Тоскер-Брауновское Отпускное Братство" было вполне понятным. С натиравшим плечо ремешком фотоаппарата он смирился, как с угрызениями совести. Как должное, воспринимал он и
Он и понятия не имел о том, что наряду с ветрами, дующими через пространство, существуют и другие, веющие сквозь время. Среди последних случаются сильные и слабые. Сильные встречаются не часто и редко дуют на короткие расстояния иначе бы о них знали больше. Например, то, что если уж эти ветры что-нибудь подхватят, то непременно закружат и унесут в далекое будущее или прошлое.
Случается такое и с людьми. Взять хотя бы Амброуза Бирса *, который исчез из Америки, будто и не существовал никогда, равно как и тысячи других, пропавших совершенно бесследно, хотя многие, разумеется, просто не могли быть унесены вихрями времени, и я не знаю, дул ли какой-нибудь подобный зефир на палубе "Небесной Марии".
Порою ветер времени довольно шаловлив: подхватит живое существо или предмет, немного позабавится им, а потом, не причинив никакого вреда, возвратит на исходное место. Бывает, капризные ветры времени уносят нас, а мы этого
* Амброуз Бирс (1842-1914?) - американский журналист, автор коротких рассказов.
даже не замечаем. Память, к примеру, это тоже маленький ветерок времени - настолько слабый, что способен вызвать рябь только в наших мыслях.
Очень немногие ветры времени подобны муссонам, дующим через определенные интервалы сначала в одном направлении, затем в другом. Такой вот ветер времени гуляет возле качающейся скалы в долине красных камней на американском Юго-Западе. Каждое утро, в десять часов, он дует на сто лет в будущее, а днем, в два часа, - на сто лет в прошлое.
Довольно большое количество людей, сами того не подозревая, видели ветры времени. На морском горизонте - это смутные, неясные пятна, в жаркой пустыне - колышущиеся лоскуты. Миражи и видения - стихия воздушных струй и ледяных обелисков. А также пыльные дьяволы, как, например, тот, в который вошел Той Дорсет у качающейся скалы.
Ему показалось, что это был только злобно взметнувшийся песок, отчего он зажмурился и не размыкал ресниц - до тех пор, пока горячие песчинки не перестали покалывать веки. Он открыл глаза и обнаружил, что качающаяся скала бесшумно упала и лежит теперь, на четверть занесенная песком. "Нет, этого не может быть", - тотчас сказал он. Погруженный в свои мысли, он поначалу, видимо, не обратил на нее никакого внимания и представил скалу только по памяти.
Несмотря на это показавшееся ему разумным заключение, Том был совершенно потрясен. Ремешок фотоаппарата соскользнул с плеча, но он этого даже не почувствовал. И вот тогда-то из-за круглой, как огромная катушка, скалы выступила невероятно хорошенькая девушка с волосами розоватокрасного, свойственного чистой меди, цвета.
Она была боса, одета в бледно-голубой пляжный костюм, очень напоминавший греческую тунику. Но более всего в ней, стоявшей прямо перед ним и отбрасывавшей на песке неровную тень, бросалась в глаза абсолютная естественность, отсутствие каких-либо "острых углов", непосредственность, отметающая всякую мысль о взрослости, в то время как долина, казалось, в одно
Должно быть, она обнаружила такую же мягкость и в нем, поскольку ее легкое удивление тотчас рассеялось, и она просто, словно они уже лет пять были знакомы, спросила:
– Скажи теперь - по-твоему, женщина может любить только одного мужчину? Всю жизнь? А мужчина - только одну женщину?
Том Дорсет издал нечленораздельный звук, свидетельствовавший о крайнем изумлении.
Его мозг судорожно искал ответа.
– Я считаю, что может, - сказала она, глядя на него с таким же спокойствием, как если бы передней стояла гора.
– Я думаю, что и мужчина и женщина могут быть целым миром друг для друга, как Тристан и Изольда, Фредерик и Катерина. Эти старые авторы знали, о чем писали. Я в самом деле не понимаю, почему девушка должна разбрасываться своей любовью, пусть даже это способно обогатить ее опыт.
– Знаете, я с вами согласен, - произнес Том, полагая, что уловил ее мысль, - было просто невозможно не заметить ее случайный характер.
– Я считаю, что в том, как сегодня буквально гоняются за сексом, есть что-то дешевое и малопривлекательное.
– Я не имела в виду именно это. Нежность - это прекрасно, но...
– Она недовольно надула губки.
– Большая семья иногда подавляет. Я хотела объявить сегодня выходной, но большинство проголосовало против. Джок сказал, что это не совпадает с нашими циклами настроений. Я разозлилась на них, надела вот это платье...
– Надели что?..
– Чтобы устроить сегодня выходной, - недоумевающе пояснила она.
– В приступе раздражения я и пришла сюда.
– Она шагнула за край отбрасываемой Томом тени и тут же отпрыгнула назад.
– Ой, песок нагревается, - вымолвила она, отряхивая песчинки с незагоревших пальцев, по которым можно было судить, что они никогда не знали узкой, стискивающей ногу обуви.
– Вы много ходите босиком?
– предположил он.
– Нет, больше в шлепанцах, - ответила девушка, после чего достала из набедренного кармана какой-то мерцающий предмет и натянула его на ногу. Это оказался прозрачный, с пятью раздельными пальцами и полностью закрывающий лодыжку мокасин. Молниеносным движением, как в фокусе с картами, она застегнула замочек. Затем подобным же образом натянула мокасин и на другую ногу. И снова металлические кромки сомкнулись, казалось, сами собой.
– Я отстал от моды, - любопытствуя, произнес Том. Теперь они шли рядом, направляясь в сторону, откуда появилась она и куда раньше держал путь он.
– Как работает эта "молния"?
– На магнитах. Такие у меня везде. Очень просто и удобно.
– Она расстегнула свою тунику до пояса, и та сошлась вновь.
– Умно придумано, - сглотнув от неожиданности, заметил Том. Похоже, естественность девушки не знала границ.
– Я вижу, ты парень с винтиками, - сказала она.
– Ты действительно веришь, что один мужчина и одна женщина могут любить только друг, друга?
Он горько усмехнулся. Ему вспомнилась Элинора Мерфи из "Тоскер-Брауна" и сама мисс Тоскер с ее холодным и безучастным лицом.
– Иногда я спрашиваю себя: а возможно ли вообще, чтобы кто-то кого-то любил.
– Ты еще не встретил своих девушек, - произнесла она.
– Девушку, - поправил он.
Она одобряюще улыбнулась:
– Я начинаю думать, что ты и впрямь сторонник моногамии. Из какой ты группы?
– Давай не будем об этом, - вежливо предложил он, решив даже отказаться от попыток узнать, каким образом она догадалась о его принадлежности к некоему направлению в искусстве, лишь бы избежать разговоров об "Отпускном Братстве" и этих действовавших на нервы маленьких домиках.