Поселок на озере
Шрифт:
Молодые и старые
На свою голову раскричался Пижму на совете старцев. Этот уход, похожий на бегство, сильно подорвал его авторитет в глазах обитателей Ку-Пио-Су. Теперь всем ясно: Пижму боится. Какой же он старший, если молодой берет над ним верх?
За эти дни Уоми стал настоящим героем молодежи.
Пожилые люди и особенно старики смотрели более осторожно. У иных тоже была причина побаиваться Уоми. После ухода Пижму они стали говорить:
— Что ж, пусть едут!
Некоторые,
Но молодежь думала иначе. Обычай добывать себе жен из отдаленных селений прочно вошел в быт рыбноозерцев. Это считалось удальством. Чем дальше взята невеста, тем больше почета жениху.
— Почему не пускать? — говорил Карась. — Нужно молодым добывать невест? Нужно. Так о чем тут спорить? Уоми — молодец. С ним не страшно. Да что молодежь! Сам пойду с ними! Довольно Карасю дома сидеть. Может быть, и Карась себе невесту найдет.
Весть о том, что и Карась хочет идти вместе с Уоми, разбила последние надежды Пижму. Теперь никто уже не слушал стариков. Молодые кричали:
— С нами тоже старики!
Вслед за Карасем к Уоми присоединился слепец Ходжа. Сказки рассказывать и песни петь — вот что обещал слепец.
И еще одна седая голова вдруг оказалась на стороне молодежи. Это был дед Аза. Аза был только немного моложе Пижму. Болезни и старческая слабость приковывали его к нарам. Но Аза понимал молодежь.
— Идите, идите! — бормотал он всякий раз, как укладывался спать. — Идите, не бойтесь! Сам, когда молодой был…
На этом Аза замолкал, и никто не слышал, какие славные подвиги его юности воскрешала стариковская память.
Сборы в поход
Начались сборы в поход. Прежде всего нужны были исправные лодки. Челноки были общей собственностью. Когда заходила речь о том, какие лодки можно отдать участникам похода, поднимались горячие споры.
В далекий поход нужны были большие, хорошие и быстроходные челноки. С собой нужно было взять немало всяких вещей: одежду, оружие, сети и другие рыболовные снаряды. Опытные люди советовали:
— Возьмите лыжи и полозья. Не везде пройдете водой, придется волоком перетаскивать лодки.
Нужно было иметь с собой солидный запас подарков, чтобы мирно уладить дело с родными девушек. Все это составляло порядочный груз, и малый челнок не годился для такого похода. Но и те, кто оставался, вовсе не желали довольствоваться маленькими и худшими челноками. Ведь Рыбное Озеро в бурю и непогоду тоже шутить не любит! Да и отдавать на сторону лучшие произведения тяжелого и долгого труда старикам и пожилым не хотелось. Ведь каждая лодка была делом их рук.
Молодежи приходилось рассчитывать главным образом на лодки, которые еще не были готовы.
На островке с раннего утра раздавались теперь глухие удары. Это стучали
А сколько нужно было сделать весел и речных багров!
Другая, не менее важная, забота — оружие. В далекий и опасный путь надо было отправляться хорошо вооруженными. В каждом доме был некоторый запас копий, луков и стрел. Но это оружие нужно было и тут, на месте.
Тэкту, Уоми, сыновья Карася и другая молодежь усиленно трудились над обработкой каменных наконечников: маленьких — для стрел и больших — для копий.
Лето уже кончалось. Начиналась дождливая осень. С каждым днем становилось все ясней и ясней, что до весны нечего было и думать пускаться в дорогу.
Пижму
С самого дня похорон Мандру спокойный сон покинул старого Пижму. Он боялся. В руках этого Уоми — убийцы Мандру — его заговоренный посох. Захочет — выпустит Хонду, и Огненная Девка снова придет его терзать. Он вспомнил то время, когда хворал, и волосы зашевелились на его голове.
Лихорадка мучительна сама по себе. Но для Пижму главный ужас заключался в образе страшилища Хонды. Он хорошо помнил, как она приходила к нему, чтобы пить по ночам его кровь.
Почти каждую ночь будила его тревога. Он садился на нары и боязливо осматривался. Прислушивался к мирному дыханию спящих, следил, как медленно догорает огонь в очаге, как тлеют затухающие угли.
Иногда он подбрасывал в очаг несколько сучьев и снова ложился, чтобы мучиться до утренней зари. Но чаще выходил, сгорбившись, наружу, опираясь на толстый дубовый сук.
Мысль об Уоми сделалась у старика неотвязной. Если Уоми попадался ему навстречу перед сном, Пижму, случалось, не мог уснуть всю ночь напролет.
После одной из таких бессонных ночей Пижму полдня провалялся на нарах и с трудом поднялся с постели. В хижине была одна Кунья. Она сидела у очага и грела воду. Она кидала в воду раскаленные камешки и с любопытством следила за тем, как от них, шипя, поднимались пузырьки.
— Кунья! — позвал Пижму хрипло и глухо. — Сядь сюда. — Он поманил ее пальцем.
Кунья вскочила и села около старика.
— Ходишь к Нае? — спросил Пижму.
— Хожу, — ответила Кунья.
Пижму молчал долго. Кунья подумала, что разговор кончен, хотела встать и уйти. Вдруг дед крепко ударил ладонью по ее коленке, и голос его загудел.
— Уоми враг! Хочет меня погубить. Снял с дерева мой заговоренный посох. За это прежде кидали в огонь!
Кунья со страхом следила, какой злобой вдруг исказилось лицо старика.
— Спрятал посох, а в посохе моя болезнь. Развяжет, выпустит, и мне — смерть! — Старик сжал кулаки, и щеки его побагровели. — Найди, Кунья, посох! Узнай, где спрятали. Не найдешь, живой не оставлю!