Поселок на озере
Шрифт:
К тому времени, когда караван лодок добрался до Большой Воды, только немногие не успели еще добыть себе жен. Оставались холостыми из старших Карась, Сойон и, конечно, певец Ходжа, который и не помышлял о женитьбе. Из молодых все еще не обзавелись женами Гарру, два сына жены Сойона да близнецы Уоми и Тэкту.
Уоми никого не сватал: ни одна из невест не была похожа на ту, которую он видел во сне. Зачем ему эти невесты? Ведь дочь Водяного Хозяина ждет его на берегу Большой Воды.
Когда дружина добралась до Свайного поселка, Уоми насторожился.
«Вот! —
Теперь или никогда суждено ему наконец отыскать девушку своих сновидений. Об этом думал Уоми, сидя на большом валуне на берегу тихо спящего залива.
Вдруг мягкая рука осторожно погладила его по голове.
Уоми очнулся. За его спиной стояла Гунда и ласково глядела на сына.
— Что, Уоми? — спросила она. — Нет невесты?
Уоми покачал головой.
— Что же ты? — улыбалась мать.
— Какие невесты! Они для Уоми как камни.
— Есть еще девушки. Не всех видел Уоми.
Уоми только махнул рукой.
Гунда села рядом и взяла его за руку. Губы ее шевелились, будто она хотела что-то сказать.
…Когда лодка Уоми отчалила от пристани Ку-Пио-Су, Гунда хотела проводить своих близнецов только на один переход. Проехать с ними до первой остановки, переночевать у походного костра, взглянуть на них последний раз и вернуться. Но на первой ночевке она подумала: «Почему не поехать еще дальше?» На второй повторилось то же самое. Решили ехать вместе еще один перегон. На третьей ночевке Гунда проснулась и стала смеяться. Никуда от сыновей она не поедет. Для чего ей возвращаться в Ку-Пио-Су? Она вернется туда, но только вместе с Уоми и Тэкту.
Ная и Кунья всплеснули руками. Они тоже поедут со свадебной дружиной. Они будут там, где Гунда.
С тех пор много дней Гунда, Ная и Кунья разделяли все невзгоды и труды похода. Переносить их было иной раз нелегко. Приходилось терпеть и холод, и проливные дожди. Случалось порой голодать. Полчища комаров, слепней и лесной мошкары не давали покоя ни днем ни ночью. Но все это Гунде казалось мелочью. Зато она могла видеть около себя сыновей и каждый день говорить с Уоми.
Ночью Гунда пробиралась к своим близнецам, спавшим сном богатырей. Утренняя заря не раз заставала ее у изголовья Уоми.
Заключение дружбы
На другой день старшие дружинники с новыми подарками отправились в Свайный поселок. На веслах сидели Уоми и Тэкту.
Они вступили в него без оружия и спросили, как отыскать хижину Йолду.
Набу вызвался их проводить.
Осторожно шагали гости по еловым жердям настила, положенного на толстые сваи. Все занимало их — люди и дома, но больше всего интересовали сваи, искусно вколоченные в мелкое дно залива.
Перед каждой хижиной торчал высокий ствол молодой елки, поставленной вверх корнями. Их прикорневое утолщение должно было изображать голову духа — покровителя дома, корни — копну волос, а желобок ниже утолщения — шею.
Войдя в хижину Йолду, гости опустились на устланный оленьими шкурами пол. Они коснулись пальцами каменной обкладки очага. Прикосновение
Йолду смотрел на гостей внимательными глазами. Ему было приятно, что чужестранцы, которые казались недавно такими страшными, теперь сами пришли и просят его дружбы. Йолду присел на корточки перед огнем, выбрал небольшой уголек и, перекидывая его с ладони на ладонь, подбросил так, что он полетел к Карасю. Карась поймал уголек и кинул его Сойону, тот перебросил его Уоми, Уоми — Тэкту, а тот обратно в очаг.
Так была заключена дружба между приехавшими гостями и людьми Свайного поселка. С этих пор та и другая сторона отказывалась от всяких враждебных действий и обязывалась защищать друг друга от всяких опасностей и вражеских нападений.
По знаку Йолду подошла старуха и поставила перед гостями глиняное корытце с печеной рыбой и ракушками.
Гостям не очень хотелось есть, но обычай требовал отведать угощения. Это была не простая вежливость. Торжественное вкушение пищи перед очагом заключало в себе особый таинственный смысл. Оно имело значение жертвы, посвященной духу дома, обитавшему в священном посохе позади очага.
Мирная беседа Уоми с приезжими продолжалась довольно долго, как вдруг громкие крики женщин возвестили о каком-то чрезвычайном событии.
В хижине все насторожились. Слышен был топот бегущей по улице поселка толпы детей и женщин и возгласы:
— Едут! Едут!
Йолду вместе с гостями вышел наружу. Жители поселка толпились на краю помоста и махали руками. Все смотрели в ту сторону, где залив сливался с озером. Там из-за лесистого мыса входила в залив длинная вереница лодок.
Это возвращались мужчины, вызванные с Мыса Идолов.
Лодки быстро приближались к островку. На каждой было от двух до четырех гребцов, кроме кормчего, который сидел на корме и правил рулевым веслом.
Гребцы спешили. Все они постоянно оглядывались на берег, где был виден лагерь чужеземцев.
Йолду встретил их у пристани, где приехавшие уже знакомились со слов женщин с тем, что тут происходило.
Приехавшие готовились к жаркой схватке и были удивлены, когда увидели чужестранцев в самом поселке в мирной беседе с Йолду.
Смотрины
Приехавшие с детским любопытством разглядывали чужестранцев. Они трогали их одежду, их оружие и украшения.
Особенно привлекало их ожерелье Уоми из медвежьих зубов и когтей.
На другой день назначены были смотрины.
После полудня были положены снятые на ночь мостки.
Из поселка двинулась по ним толпа людей. Впереди медленно шли седые с маленьким Йолду во главе. Они шли, важно опираясь на палки. За ними шли мужчины. Некоторые были вооружены копьями; другие несли луки; третьи были безоружны. За ними густой толпой спешили женщины, ведя за руку маленьких детей. Матери несли на руках ребят; другие тащили детей на спине, посадив их в кожаные мешки или берестяные кошелки.