Пошлите меня в разведку (сборник)
Шрифт:
Я подхожу к ним, кто-то разжёг из сухой травы и щепочек маленький костёр, отсветы пламени вздрагивают в карих Лидиных глазах, освещают надетый набекрень синий берет с алой звёздочкой, косую чёрную чёлку, всё её смеющееся нежное лицо, такое непривычное среди грубых усталых солдатских лиц.
— Ой, товарищ младший лейтенант, вас-то по всем огневым ищу, — кидается ко мне Лида.
«Меня?» — обрадованно думаю я, но, боясь это обнаружить перед солдатами, грубовато отвечаю:
— А что меня искать? Я всё время тут, в батарее.
— Кончай перекур, разбирай шанцевый инструмент, —
Солдаты нехотя расходятся, и мы с Лидой остаёмся одни в темноте, костёр угас, и лишь светятся из-под сгоревшего сена красные глазки углей. Лида берёт меня за рукав шинели, шёпотом спрашивает:
— А где лейтенант Лазарев?… Он придёт сюда?
«Вот оно что, оказывается. А я — то уж думал…»
— Его место на НП в такой обстановке, — отвечаю ей, нажимая на «такую обстановку».
— Вот и хорошо, — неожиданно радуется Лида, — Мне как раз на НП приказано идти.
— Тебе — на НП? Кто это приказывал?
— Приказал начпрод. Всем поварам приказал — разнести пищу бойцам… Ну, которые сами не могут получить с кухни, — пояснила она. — У вас и хотела спросить — куда идти? Покажите!
Только теперь я замечаю стоящий позади Лиды переносный термос с лямками — обед для наших разведчиков, для всех, кто находится на НП. Лида умело подняла его, закинула за спину, готовая идти. Если ей приказали, значит, мне посылать никого не надо. Пусть идёт. И всё же я почему-то медлю, молчу. Не заблудится ли она в этой кромешной тьме?
— Вот телефонный провод, связь с НП, — говорю я, поднимая с земли тугую нить провода. — От него не отходи… Хотя постой, сейчас кое-что уточним…
Так не хочется отпускать её одну, надо бы предупредить наших на НП. Или дать ей кого-нибудь в провожатые. Но кого? Каждый человек на счету.
— Некогда мне тут стоять, — неожиданно и резко говорит Лида. — Там, сами знаете, люди целый день не евши. У меня приказ…
И она, маленькая, в длиннополой шинели, с термосом за спиной, поворачивается и через несколько шагов скрывается в темноте.
— Старшего на огневой к телефону! — слышу я.
Что там ещё? Кому я понадобился в такой момент?
— «Третий» слушает!
— У тебя всё в порядке? — дружелюбно спрашивает Титоров. — Если в порядке, приходи к нам на НП. Освоиться на всякий случай не помешает. Да жми побыстрей, пока всё тихо…
Со всех ног бегу я вдоль батареи, натыкаюсь на командира второго взвода, с налёта говорю:
— Останешься за меня. Я — срочно на НП. Вызвали. Если что, сразу докладывай комбату. Я скоро!
— Давай, топай, — покладисто говорит взводный. — До света далеко, авось всё обойдётся…
Я кидаюсь в молчаливую ночь, слышу, как позади позвякивают о камни лопаты солдат, роющих окопы, и бегу в надежде разглядеть очертания Лидиной фигурки. Постепенно все звуки, доносящиеся с батареи, затихают, будто растворяются в ночной степи, и уже ничего не слышно, кроме моего собственного дыхания и стука сердца. Но где же Лида? Нигде никого, хотя пора бы её догнать. Я наклоняюсь, шарю в траве, где-то здесь тянется телефонный кабель. Не нахожу. Подаюсь вправо, снова шарю по жёсткой и колкой траве. Нету. И неожиданно спотыкаюсь, — вот он где, этот кабель. А куда же девалась Лида? Что-то колыхнулось как будто левее меня. Подаю сигнал тихим свистом. Прислушиваюсь. Тишина. Где-то вдалеке заработал автомобильный или танковый мотор и, удаляясь, затих. Я иду вдоль телефонного кабеля, срезаю крутой подъём и в трёх шагах слышу какой-то всхлип или вздох. Осторожно подхожу и едва не падаю, наткнувшись на кого-то, сидящего на земле. Она!
— Ты почему тут уселась? Ищу, понимаешь, тебя, ищу, всю сопку обшарил…
Да она плачет, кажется!
— Ты чего? Кто тебя?…
— С-страшно, товарищ младший лейтенант, миленький. Страшно в темноте. Иду, иду. Совсем одна. Заплуталась…
— Ну, вставай, вставай! — говорю как можно мягче, поднимаю её, всё ещё всхлипывающую. Девчонка же, что с неё взять? Название одно, что сержант. Надо бы успокоить её, вся дрожит, что-то смешное бы рассказать. И я начинаю бессовестно врать.
— Вот послушай, — говорю, — в нашем полку был такой случай. Старшину Балалайкина знаешь?
— Из взвода боепитания, что ли?
— Оттуда. Передают недавно по телефону приказание: «Старшину Балалайкина — в штаб!» А в дивизионе принимающий телефонист кричит: «Всех старшин с балалайками— в штаб!»
Лида заливается смехом, и я вынужден выдержать паузу. Потом продолжаю:
— Вот переполох был! Побежали старшины искать балалайки. Кое-как насобирали штук шесть со всего полка. Построились, идут. Балалайки несут как винтовки, в положении «на плечо». Начальник штаба увидел, шёл как раз им навстречу, спрашивает: «Это что за самодеятельность такая? Что за балаган?» — «А это, отвечает Балалайкин, по вашему приказанию, товарищ майор, следуем к вам в штаб!..»
— Ну надо же! — смеётся Лида. — А мы в хозбатарее служим, ничего интересного не знаем. С подъёма до отбоя котлы да плита. И обратно с отбоя до подъёма. Ничего не поделаешь, служба такая.
Мне становится жаль её. Вспомнил, что брата у неё убили. Наверно, был такой же лейтенант, как я, только с голубыми петлицами, летал. И любовь к Лазареву наваливалась, судя по всему, безответная. Я беру Лиду за руку, она доверчиво сжимает мои пальцы.
— Не устала? Давай-ка я понесу термос. Давай, давай…
Я помогаю ей освободиться от лямок, впрягаюсь в них сам и, ощущая на спине приятную теплоту нагретого металла и не слишком большую тяжесть, продолжаю подниматься вместе с Лидой по склону сопки. Мы идём в полной тишине, лишь трава шуршит под нашими сапогами да изредка срывается из-под ног и катится вниз маленький камень. Подъём становится круче, кажется, что небо, усеянное звёздами, наклонилось в сторону. Звёзды появились как-то неожиданно, чернота вверху пропала, и вот на нас смотрят вечные и бесчисленные миры, которым нет никакого дела до наших горестей, наших обид и забот, до всей нашей войны и нашей короткой человеческой жизни. Но мысль эта посещает меня мимоходом, и, вслед за ней, я практично отмечаю, что звёзды мне, огневику, как нельзя кстати: при ночной стрельбе я смогу построить «веер» по звёздам, возьму основную отметку угломера по Полярной звезде, вот она, стоит высоко-высоко и мигает нам синими льдистыми лучами.