Посиделки с Олегом. Сборник рассказов
Шрифт:
– Это было великолепно, Диметрочка, - поблагодарил он, проглотив все до последней капли и облизав губы. – Сейчас пойду запью Фурасемид кофе, а ты готовься, пофантазируй. Пусть гипоксия пройдет, дух возбуждения вернется в тело.
– Спасибо, любимый! Это было поистине неожиданным, потрясающим сюрпризом. Ты позволил сделать это… Спасибо. – Диметра обняла его, еще влажного от мочи. – Дух меня и правда, покинул.
– Дух есть полипняк образов, - процитировал он вдруг Ипполита Тэна. – Всего лишь, я бы сказал, гроздь вариабельных образов.
–
– Так и есть. В представляющем собой рандомную структуру духе ни один элемент своеобразного, специфического паззла не противостоит друг другу, дух вариабелен по строению, но константен по направленности.
Закончив эту фразу Олег постелил на пол белое вафельное полотенце для рук, встал мокрыми от мочи ногами (о, как же хотелось Диметре в от момент прикоснуться к полотенцу лицом после), открыл дверь ванной, удалился за кружкой кофе с диуретиком, на некоторое время оставив Диметру одну. Она сидела в ванной, обхватив колени и спрятав в них лицо, закрыла глаза и представляла настойчиво тонкую струю Олега, медленно возбуждаясь.
– А вот и я!!! – сообщил Олег, сев напротив нее в ожидании действия препарата. – Так что ты говорила о духе? Мы можем хоть всю ночь трепаться, завтра ж выходные.
– Вот длились бы они вечно. Я бы хранила домашний очаг, а ты бы создавал безопасность.
– Сегодня, наоборот, хранить домашний очаг мне пришлось.
– В смысле?
– Да маман твоя звонила, хотела к нам приехать. Сказал, мы к моей предке поехали, вернемся в воскресенье ночью только. Хорошо, они ненавидят друг друга и не общаются, проверять не будут.
– Вот это да! Ты устраняешь все, что может помешать побыть вместе, а ведь это должна делать я.
– Дело вовсе не в тебе, Дима. На то есть более глубокие причины.
– Какие, Олег? В итоге заварить за собой дверь?
– Думаешь, я позволю этой гребаной жизни превратить меня в никому не нужного дряхлого сморщенного старика? Нет! Почувствовав прелюдию к угасанию, я обойду все аптеки, выкину телефоны и модем, зайду, запру за собой дверь и смою в унитаз ключи. На какое-то время мы умрем для всех, нас будут искать родные, друзья, с работы, а мы просто замуруемся в нашей квартире и проживем недельку-другую так, как хотим, как этого заслужили. Между немощной жизнью и навязанной смертью от старости я выбираю передоз. А ты? Ты пойдешь со мной?
– Да. Буду твоей спутницей куда бы ты не отправился, даже за грань жизни. А там, после тьмы и света, за последней дверью, наконец-то сольемся духом: ты станешь мной, а я – тобой, в итоге чего создастся единое целое, квинтэссенция нас.
– Угу. Бердяев, Тэн, Спиноза, Мень, другие мировые гиганты мысли – все они писали об одном и том же: о том, что, не смотря на фатум тело тленно, дух же неополим. Как же я с ними солидарен, а почитай какой бред собачий происходит в современной философии, сейчас.
– Читала-читала.
Бред да и только. Ой… - Поняв позу на более углубленную посадку он обнаружил, что сел на что-то, приподнялся и достал желтый пузырек.- Ха! Забыл совсем. Смотри, что у меня есть. Пятьсот рублей почти что содрали, сволочи блядские, провизоры позорные.
– Я и за косарь бы взяла.
– Инфляция. Раньше ведь сорокет стоили. Держи, ты первая.
– Сколько пены, - возмутилась она, прокрутив колпачок против часовой стрелки для образования в пузырьке отверстия и надавив для спуска пены с имеющего обыкновение менять структуру в тепле однопроцентного раствора.
Выдавив в одну ноздрю половину содержимого Диметра отдала пузырек Олегу, который выкапал так же в одну ноздрю, по традиции в правую, остальное, все до последней капли.
– Охуе-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-еть, - протянул Олег. – Как накрыло…
– Как прекрасно, - восхитилась сидящая на противоположной стороне ванной Диметра и провела по коленям обожаемого Олега пальцами. – Ты действительно возьмешь меня в последнее путешествие? Не закроешь за собой дверь, оставив одинокой собакой лежать и скулить на коврике?
– Я же сказал – значит возьму, - утвердительно ответил он. Не веришь?
– Знаешь, какого героя мне напоминаешь? Ихтиандра, которого чрезмерно долго продержали в воде, в запертой решеткой бочке. Подумать только… Что все эти люди с тобой сделали, души природно чистое озеро комбинатами ненависти и неверия загрязнили, - начал Олег, укрытый медовом пледом действия препарата. – Ты, как впрочем, и я, попадала в истории; вот при этом никогда не задумывалась, по какой причине выходишь сухой из воды? Держу пари, что нет. А я задумывался. Раз за разом
Размыкая бесконечность кругов ада, земного ада, я терялся в догадках, не понимал зачем меня эти пресловутые Высшие Силы на земле оставляют. Брошенный очередной прошмандовкой я шел, теряя счет железным банкам выпитых на ходу коктейлей, шел и даже не понял поначалу: парень ли ты, девушка. Никогда не видел человека молодого с ТАКИМ взглядом, мертвым как у девяностолетнего старика, живого трупа. И осознал тогда предназначение, предназначение вдохнуть в тебя жизнь, пройти с тобой до конца, провести за все двери, шагнуть с тобой за порог, заперев и выбросив ключи от последней.
– Это был ни чем не примечательный вечер. Никому не нужная я после работы садилась в метро, каждый день приезжая на одно и то же место – площадку с палатками и бомжами возле станции Юго-Западная, приезжала пить и слушать. И вдруг не поверила своим глазам, перед ними предстало воплощение удивительнейшего чуда. Всю сознательную жизнь рисовала твой образ. Тело хотело тебя всю жизнь, дух же искал?
– Ну а все-таки, что же, по-твоему, дух, душа?
– Творчество и только творчество.
– То есть душа есть ее мирские деяния?