Послание к Римлянам
Шрифт:
б. Противопоставление Адама и Иисуса (15–17)
Павел назвал Адама прототипом Христа (14) [290] , но тотчас, сделав такое заявление, почувствовал его неуместность и недопустимость. Несомненно, между ними существует некоторое сходство в том смысле, что и тот, и другой совершили поступок, воздействовавший на все человечество. Но на этом внешнее сходство между ними заканчивается. Да и возможно ли провести аналогию между Господом славы и человеком, покрывшим себя позором, Спасителем грешников, дарителем жизни и посредником смерти? Здесь невозможен параллелизм как выражение соответствия, но только антитеза. И прежде чем возвратиться к вопросу о сходстве (18–21), Павел подробно останавливается на том, что их разделяет. «Адам и Христос, — пишет Андерс Найгрен, — выступают здесь как представители двух типов вечности. Адам — глава старого века, века смерти; Христос — глава новой эры — эры жизни [291] .
290
Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим.
291
Найгрен. С. 210.
Во–первых, сама их природа различна. Но дар благодати не как преступление (15а). Это краткое утверждение вобрало в себя смысл всего последующего абзаца. Преступление Адама — это падение (paraptoma), то самое «падение», как его называют, которое было уклонением с пути, ясно указанного ему Богом. Он настоял на собственном выборе. И Павел сопоставляет его с даром Христа (charisma) как актом самопожертвования, не имеющим ничего общего с Адамовым поступком самоутверждения. Именно этому огромному несоответствию посвящена вторая половина стиха: Ибо, если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и [следовательно] дар [видимо, вечной жизни, 6:23]… преизбыточествуют для многих! (15б).
Во–вторых, были различны и незамедлительные последствия их поступков. И дар от Бога не как следствие грехопадения одного (16а) [292] . Слова эти почти идентичны тем, с которых начинался предыдущий стих. Но на этот раз акцент ставится на последствия каждого из поступков. В случае с Адамом Божий суд принес осуждение, в случае с Христом Божий дар благодати принес оправдание (16б). Налицо абсолютный контраст. Однако антитеза состоит здесь не только в противопоставлении слов «осуждение» и «оправдание». Дело в том, что Божий суд последовал лишь за одно преступление, тогда как Божий дар — за многие. Мирскому уму гораздо привычнее считать, что ббльшее число грехов заслуживает ббльшего осуждения. Благодать же оперирует другими понятиями. «Всем совершенно ясно, что за каким–либо одиночным преступлением должно следовать осуждение, — пишет Чарлз Крэнфилд, — но то, что за аккумулированными преступлением и виной всех веков может следовать безвозмездный дар от Бога, — это чудо из чудес, находящееся за пределами человеческого понимания» [293] .
292
В русском переводе Библии: «И дар не как суд за одного согрешившего…» Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.
293
Крэнфилд. Т. 1. С. 286.
В–третьих, совершенно различны и конечные результаты двух поступков (17). Вновь противопоставляется один человек Адам и один человек Иисус Христос, а также и конечные плоды их деяний, называемые здесь «смерть» и «жизнь». Но на этот раз контраст выглядит несколько иначе, чтобы выявить превосходство работы, совершенной Христом. С одной стороны, нам преподносится резко звучащее сообщение о том, что смерть царствовала от Адама до Моисея (14) постоянно. «Мир — это большое кладбище» [294] . С другой стороны, здесь не говорится, что через Христа жизнь царствовала. Слова «то тем более» в совокупности с фразой обилие благодати и дар праведности настраивают нас на ожидание все больших благословений.
294
Ллойд–Джонс. Т. 4. С. 261.
Но даже сейчас мы еще не готовы к тому, что последует далее, а именно, что принимающие обилие Божьей благодати будут сами царствовать в жизни. Прежде смерть была нашим царем, а мы были рабами ее тоталитарной тирании. Сделанное для нас Христом — это не замена царства смерти другим более легким царством жизни, которое, однако, продолжает держать нас в подчиненном положении. Вместо этого, Он выводит нас из–под власти смерти настолько радикальным образом, что мы получаем возможность поменяться с ней местами и начать царствовать над нею, царствовать в жизни. Мы сами становимся царями, разделяющими царство с Христом, а смерть теперь — под нашими ногами, и наступит день, когда она вообще будет уничтожена.
в. Сравнение Адама и Христа (18—21)
Завершив противопоставление
В стихе 18, как и в стихе 16, говорится о последствиях, имевших место после совершенного Адамом и Христом, об осуждении и оправдании. Однако здесь проводится параллельное сопоставление: Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни.
В стихе 19 анализируется природа их поступков, как и в стихе 15, однако используется несколько иная лексика. Там — преступление и дар; здесь — непослушание и послушание. И вновь используется параллелизм: Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного [послушанием «даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:8)] сделаются праведными многие. Выражение «сделались грешными» и «сделаются праведными» означают не то, что люди стали хорошими или плохими в нравственном отношении, но что они законным путем получили статус праведности или неправедности в глазах Бога. Ходж пишет: «Непослушание Адама… было фактором, обусловившим причисление их к категории грешников», а «послушание Христа стало основанием для того, чтобы многие были причислены к категории праведников» [295] . Доктор Ллойд–Джонс поясняет нам ситуацию следующим образом: «Посмотрите на себя в Адаме: хотя вы не сделали ничего, вы были объявлены грешником. Посмотрите на себя в Христе: и здесь вы не сделали ничего, но вы объявлены праведным. В этом состоит параллелизм» [296] . Профессор Данн добавляет, что, поскольку «праведный» (dikaios) было «излюбленным словом, используемым для самохарактеристики благочестивыми иудеями», Павел делает акцент на слове «многие», подразумевая и язычников, которым предстоит в итоге быть оправданными тоже. Он «отвергает ограничивающий национализм традиционного иудейского упования» [297] .
295
Ходж. С. 173 и дал.
296
Ллойд–Джонс. Т. 4. С. 274.
297
Данн. Т. 38А. С. 285.
Стих 20 — это некоторое, однако необходимое отклонение от темы. Читатели–иудеи могли задать Павлу вопрос: а есть ли во всей его теории место для Моисея? «Разве мы не должны разграничивать три эпохи, проходящие под именами Адама, Моисея и Христа?» Но нет, это было бы «абсолютным непониманием роли закона. Адам и Христос — это две настолько исключительные противоположности, что они не оставляют места никакому третьему варианту» [298] .
Какова же тогда цель закона? Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление (20а). Частично эту мысль Павел излагал уже раньше в других местах. Законом открывается грех (3:20; ср.: 7:7, 13), опознается и демонстрируется. Закон объявляет грех преступлением, так как, «где нет закона, нет и преступления» (4:15; ср.: 5:13; Гал. 3:19). В Послании к Римлянам 7:8 Павел скажет, что закон даже провоцирует грех. Такие заявления могли шокировать евреев, считавших, что закон Моисея был дан им для усиления праведности, но не греховности. Тем не менее Павел говорит, что закон скорее увеличивал грех, чем уменьшал и скорее поощрял его, нежели предотвращал.
298
Найгрен. С. 224 и дал.
Однако Бог обеспечил благодатные условия для умножения греха посредством умножения своей благодати, поскольку …когдаумножился грех, стала преизобиловать благодать… (206). Если, как считают многие толкователи, под «преступлением» (20а) подразумевается конкретный грех Адама, и «умножение» его — это его распространение и усиление на протяжении всей истории, достигшее «ужасного апогея» в отвержении Христа на Кресте, тогда преизобилующая благодать Бога должна относиться к «Божественному самопожертвованию Креста» [299] .
299
Крэнфилд. Т. 2. С. 830.
После этого упоминания о благодати следует третье сравнение Адама и Христа, в котором Павел приступает к конечной альтернативе: жизни и смерти. Правда, стих 21 не содержит прямого упоминания об Адаме, однако оно угадывается в рассуждениях о грехе и смерти. И вновь появляется антитеза «благодать и жизнь» — «грех и смерть». Но внимание обращается на параллельное сравнение двух видов «царствования». Цель Бога заключается в том, чтобы как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась чрез праведность к жизни вечной… (21).