Посланница любви

Карета медленно повернула во внутренний двор дворца Гринвич. Это была старомодная, громоздкая повозка, густо покрытая грязью и пылью и путешествовавшая, видимо уже долгое время. Лошади, тащившие ее, устали, и кучер, кажется, не был уверен в правильном направлении.

Группа кавалеров, прогуливавшихся по солнечной стороне двора, посторонилась, давая дорогу карете. В этот момент раздался резкий звук — заднее колесо сошло с оси, и карета с грохотом и треском осела

Это было так неожиданно, что джентльмены, одетые в разноцветные камзолы, в шляпах с плюмажами, остолбенели при виде такого зрелища. Затем один из них воскликнул:

— Боже мой! Ноев ковчег прибыл в Лондон и сел на мель!

Его жизнерадостный, бесцеремонный смех раздался в тот момент, когда в окне накренившейся кареты показалось лицо молодой девушки. Она посмотрела на говорящего, на его запрокинутую от смеха голову, трясущиеся плечи, на кавалеров, окружавших его, и резко сказала:

— Не найдется ли среди вас джентльмена, у которого хватило бы вежливости помочь мне?

Ее голос заставил умолкнуть смех, и кавалер, который рассмеялся первым, вышел вперед, чтобы открыть сломанную дверь.

— Благодарю вас, сэр, — сказала она с иронией. — Не будет ли слишком большой смелостью попросить одного из ваших друзей помочь мне управиться с лошадьми? Мой кучер стар, и ему трудно удержать их.

На самом деле лошади были такими усталыми, что и ребенок мог бы справиться с ними.

Бросив на девушку быстрый взгляд, мужчина ответил:

— Лошади в порядке, мадам.

Сняв перчатки, она подала руку. У нее была маленькая, мягкая и теплая ручка. Девушка подняла на него глаза, и он увидел, что они были ярко-голубые, а кожа лица имела тот розовый тон, который приобретается только в деревне.

— Могу я помочь вам выйти, мадам? — спросил он. — Вам будет трудно спуститься на землю без ступеньки.

— Спасибо, но я еще не совсем состарилась, — ответила она и, держась за его руки, с необыкновенной легкостью спрыгнула на землю.

Теперь он увидел, какой маленькой она была. Ее голова едва касалась его плеча. И почти неосознанно он отметил, что платье ее было старомодным, фасон кружев на нем был почти пятилетней давности.

С другой стороны, она заметила, что мужчина, глядевший на нее сверху вниз, был одет по последней моде. Его камзол был украшен вставками из малинового вельвета, рюши были отделаны золотым кантом, а перчатки вышиты такими же розами, какие украшали его башмаки.

Он был не более элегантным, чем его друзья, но от него исходило ощущение неотразимой властности, сочетавшейся с привычной надменностью. Это чувствовалось и в манере, с какой вельветовая шляпа была надвинута на один глаз, и в его осанке, и в том, как он глядел на нее сверху вниз своими мерцающими глазами, и в насмешливой улыбке его большого рта.

Она почувствовала, что гнев, который вызвала его ирония, вспыхнул в ней с новой силой.

— Я благодарю вас, сэр, за помощь, — надменно сказала она. — Но теперь я больше не нуждаюсь ни в ваших услугах ни в ваших насмешках.

После ее слов возникло неожиданное молчание, и она услышала, как быстро и испуганно забилось ее сердце. Впервые в жизни она разговаривала так резко. Но он раздражал ее не только словами, но даже манерой стоять и, как ей казалось, наслаждался ее смущением.

Она услышала, как один из его друзей хихикнул и что-то сказал. Но мужчина, с которым она так дерзко говорила, остался совершенно невозмутимым. Величественным жестом он поднял шляпу с пером и, склоняясь, опускал ее до тех пор, пока перья не коснулись земли.

— Я к вашим услугам, мадам, когда бы я вам ни потребовался.

Раздраженно отвернувшись от него, она заговорила с кучером.

— Я помогу вам отправить лошадей в конюшню, — сказала она.

— Спасибо, мисс Андора, — отвечал он. — Бедные животные больше не причинят беспокойства, они заснут в стойлах.

— Мы их измучили, — сказала Андора. — И мы должны быть благодарны, что карета все-таки привезла нас сюда. Вы почините ее, Баркер?

— Не извольте беспокоиться, — отвечал он.

— Могу я не посылать своего каретника на помощь? — услышала она.

Андора повернулась — он был все еще рядом, все с той же иронической улыбкой и насмешкой в глазах. Слова яростного отказа подступили к ее горлу, но потом она вспомнила, что не знает никого в этом огромном дворце. Она даже не знает, в какую дверь надо входить.

Словно поняв ее мысли и колебания, он сказал:

— Возможно, мне следует представиться. Хенгист Вейк, к вашим услугам. А кто вы?

— Я Андора Блэнд, — отвечала она. — Я прибыла в Лондон в услужение ее величеству.

— Еще одна фрейлина! — воскликнул он. — Их число растет с каждым днем, и каждая еще более прекрасна, чем предыдущая. Какая бездна красоты, и все только для того, чтобы ошеломить и поразить бедного мужчину!

Андора отвернулась от него, словно не интересуясь разговором и желая только скорее покончить дела с каретой и отправить лошадей на конюшню.

Она услышала быстрый приказ, и, как по волшебству, появились слуги, распрягли коней, помогли сойти с козел старому кучеру, а ее багаж понесли вперед. Только карета осталась лежать на солнце.

— Теперь, мисс Блэнд, я могу сопровождать вас?

Она почувствовала, как она устала, каким долгим и утомительным было путешествие.

— Я не стану больше злоупотреблять вашей добротой, сэр, — ответила она.

Он улыбнулся, словно она была капризным ребенком, которого надо заставлять делать то, что требуется.