Посланник магов
Шрифт:
Мэйсен слегка изменил позу, плавно перенеся вес тела с одной ноги на другую. Он мог бы поклясться, что не издал ни звука, но олень что-то услышал и рванулся вперед. Копыта застучали по камням, зашлепали по воде. Что ж, раз зверь уже знает о его присутствии, можно позволить себе чуть меньше осторожности. Мэйсен встряхнул сетью и двинулся к реке.
Всего несколько шагов, и он оказался у воды. Сеть Мэйсен держал расправленной в правой руке. Олень настороженно вскинул голову, сверкнули рога — девятнадцать отростков, не двадцать, один был сломан, а другие исцарапаны и покрыты бороздами от множества битв.
Вблизи олень казался еще красивее. Тонкокостный, в отличие от горных собратьев, но сильный, с широкой грудью — большие легкие, для долгого бега, — и мощными ногами, способными гнать это тело вперед. Высоко подняв голову, животное прядало ушами, ловя малейшие звуки. Каждый мускул под белоснежной шкурой был напряжен и готов к бегу. Здесь не было шансов его поймать.
Мэйсен медленно переложил сеть из правой руки в левую, чтобы дотянуться до лука и колчана. Олень фыркнул и топнул ногой, мелкие камешки посыпались в воду. Мэйсен очень осторожно повесил оружие на ветку ближайшего дерева и, не опуская руку, отошел в сторону. Олень повернул голову, не сводя с него глаз, чуткие уши шевелились. Королевский вепрь в свое время отучил Мэйсена недооценивать диких животных. Шрам на бедре напоминал о полученном уроке всякий раз, когда он раздевался.
Ветер донес запах оленя. Мэйсен ощутил густой пряный аромат пота и меха, пронизанный едким страхом. Тщательно следя за голосом, он мягко и глухо заговорил. Не важно о чем, олень все равно не понимал слов, главное — интонация. Мэйсен бормотал бессмыслицу, напевал обрывки колыбельных, плел все, что приходило в голову, лишь бы эти слова завораживали. Олень немного успокоился. Внимательный взгляд на секунду рассеялся, а затем зверь позволил себе оглянуться. Мэйсен присел, чтобы казаться меньше, но сеть держал наготове. Олень опустил голову к воде, и стали заметны движения темно-красного языка. Зверь хотел пить, и жажда пересилила осторожность.
Когда олень наклонился, Мэйсен прыгнул: выпрямив ноги, подбросил свое тело в воздух, раскинул руки. Невидимая, сплетенная из Песни сеть взлетела над рекой, расправилась и опала, подчиняясь его воле. Олень вскинулся, но слишком поздно. Сеть уже сжималась вокруг него, в считанные мгновения опутав гордые рога и подсекая ноги. Олень рухнул боком на гравий и испуганно заревел. Глаза животного закатились.
Мэйсен перемахнул через торчащий из воды камень, прыгнул на островок и присел на корточки рядом со своим пленником.
— Тихо, тихо, — бормотал он. — Я не причиню тебе вреда. Я здесь, чтобы отправить тебя домой.
Он погладил зверя по плечу, ощутив ладонью покалывание от нитей сетки. Мэйсен старался не задерживать руку на одном месте слишком долго, потому что плоть оленя была холодной, как зимние снега. Зверь тяжело дышал, распластавшись на гальке, серебристые копыта крошили гравий.
— Отдыхай, мой принц. Все будет хорошо.
Чернильные глаза закрылись. Олень положил голову на камни, тяжело дыша.
— Ну вот, видишь? Все будет хорошо, обещаю.
Приближение
На всякий случай готовя щит, Мэйсен поднялся на ноги.
«Я вижу тебя, человек».
Он обернулся. Рогатый лук был направлен ему в сердце, наконечник стрелы блестел, как лед. Сам охотник был наполовину скрыт в тени, которая падала не туда, куда могло бы направить ее солнце, да и саму тень отбрасывали огромные деревья, не похожие на те, что росли в этом лесу.
— Милорд, — Мэйсен поклонился. — Польщен встречей.
«У тебя то, что принадлежит мне. Верни это».
— Я верну его в его королевство, поскольку ему не место здесь, но не стану передавать его через вас. Я не нарушу закон.
«Отдай его мне!» Охотник сделал полшага вперед и вышел на свет. Яркие изумрудные глаза смотрели на Мэйсена поверх стрелы, ветер трепал косы, заплетенные на висках. Мэйсен встретил взгляд охотника не дрогнув.
«Отдай мне оленя, человек, иначе умрешь».
— Нет, милорд, не умру. Ваша стрела не перелетит через границу вашего королевства.
«Олень прошел в ваш мир».
— Олень нашел врата и прорвался. Здесь врат нет.
С молчаливым проклятием охотник опустил лук и ослабил тетиву. Но его взгляд по-прежнему оставался напряженным. «Я много дней охотился за ним. Загнал в тупик над водопадом, он был в моих руках».
— Тогда вы должны снова гнать его и найти другой тупик. Я не подарю вам эту добычу.
«Этим ты заслужил бы милость королевы».
— Я не ищу милостей вашей королевы. Я лишь слежу за тем, чтобы закон охоты не был нарушен. Я скован законами, как и вы.
Олень у ног Мэйсена вскинул голову. Песнь замерцала, невидимые нити вжались в по-зимнему густой мех. Олень знал, что смерть стоит на расстоянии удара, и напряг каждую клеточку тела, готовясь бежать.
Охотник вернул стрелу в колчан за спиной и расслабился. Его раскрашенная в цвета леса одежда словно раплывалась в тени, где он стоял.
«Что ж, хорошо, хранитель. Я соглашусь. Но королева узнает об этом».
— Не сомневаюсь, — сказал Мэйсен. — Это королевский олень, один из ее любимцев. Охотники гораздо удачливее вас пытались поймать его и терпели фиаско. У вас достойная компания, милорд.
Охотник зарычал. Его рука упала на пояс, и нож, сверкнув, полетел Мэйсену в грудь. Нож задрожал во вспышке сине-белого света, недовольства самой Богини. Охотник оскалился, развернулся и исчез в лесу.
Мэйсен потянулся к ножу, который завис в воздухе, и прижал ладонь к невидимой преграде. Острие ножа кольнуло его руку, не так сильно, чтобы поранить кожу, но ощутимо, как крошка под одеялом. Мэйсен нахмурился. Он вообще ничего не должен был ощутить. И нож должен был отскочить к ногам охотника, а не застрять в завесе. Это могло означать только одно: граница слабела.