Посланник. Правдивая история про любовь
Шрифт:
Я отреагировал тем, что велел ему больше не подкрадываться ко мне таким образом. В моём доме даже галлюцинация должна стучаться.
– Я попробовал предупредить тебя, но ты оказался слишком занят наблюдением за окном, – ответил он.
– Никто не совершенен.
Некоторое время мы сидели, уставившись друг на друга. Он наверняка знал, что я пытаюсь сформулировать вопросы. У меня была их целая сотня, но ни один не формулировался. Ум был пуст. Наконец, мне удалось родить один вопрос.
– Как мне знать, настоящий ли ты?
– Доверяй!
–
И Нина, и Денни засмеялись, явно давая понять, что я прав.
– Очевидно, что сейчас ты не находишься в шоке. Потому задай себе вопрос, что приходит вслед за шоком? – предложил Сники.
Я немного подумал.
– За шоком приходят неверие и отрицание.
Как раз в это время в гостиную вошел Руди, посмотрел на Сники, прошёл к месту, где я сидел, лёг рядом и уставился на Сники.
– Хорошо, если ты настоящий, то почему всего несколько дней назад я ничего о тебе не помнил? – спросил я.
– Нет, ты помнил, – ответил он. – Но считал это выдумкой, потому что не мог поверить в то, что не вписывалось в созданный тобою мир.
Я ничего не ответил и, наверное, выглядел озадаченным – сказанное им было похоже на правду, хоть я и не был согласен с ним на все сто.
– Ты был очень мал, и с тобой произошло много неприятных событий. Когда дети, и люди вообще, проходят через трудные периоды, они подавляют некоторые воспоминания, чтобы продолжать функционировать нормально. Это вопрос самосохранения.
Я знал, что в этом он прав, но сам всё ещё не был убеждён. Сники продолжал настаивать.
– К несчастью, воспоминания хранятся целыми сериями, – сказал он. – Если одно воспоминание подавлено, то подавляются и другие, которые могут о нём напомнить. Я стал для тебя механизмом напоминания – увидев меня, ты оказался перед фактом, что я должен существовать в действительности. Теперь твой ум будет работать над объяснением увиденного, а чтобы проделать это, он будет искать воспоминания, и одно воспоминание потянет за собой другие, как в эффекте падения костяшек домино.
– Извини, что перебиваю, – подал голос Денни, – так ты дружил в детстве с ангелом или нет?
– Вопрос на миллион долларов. У меня есть по этому поводу свои предположения, но давайте подождём и посмотрим, совпадут ли ваши ответы с моими.
– Что–то здесь не совсем сходится, но я пока не могу этого выделить, – заявила Нина.
Денни, соглашаясь, кивнул головой. Я отпил виски и продолжил:
– Я по–прежнему не мог сформулировать ни одного вопроса. Теперь это кажется странным. Затем мне в голому пришла мысль, и я спросил:
– Подумать только! Где же тебя носило, когда я был по уши в дерьме? Вот уж когда бы мне пригодились и твоя помощь, и компания. Знаешь, как непросто было пережить те времена? – Во мне начала закипать ярость. Руди перелёг в более спокойное место.
– Насколько я помню, ты был непреклонен в том, чтобы я ушёл. Дай–ка мне освежить твою память. По–моему, ты сказал – и, пожалуйста, исправь меня, если я ошибаюсь… – начал он.
– Ладно, помню, – перебил я. – Я сказал, чтобы ты ушёл, потому что более не хотел иметь никаких дел с любовью. Я говорил, что люди жестоки, и все считают меня сумасшедшим, и обвинял тебя в том, что не имею друзей. Говорил, что люди бесчувственны, и из–за тебя гонят меня прочь. Я сказал, что ты впустую тратишь моё время, рассказывая мне о том, что никого не интересует.
Сказав это, я замолчал от нахлынувших чувств. Ребёнком я начал ненавидеть этот мир и людей в нём. Выживание! Выживание было наивысшей ценностью, важнее любви и важнее радости. Выживание – это единственное, что имеет значение, сказал я себе. Продержусь, пока не стану больше и сильнее, а затем дам сдачи. Вот о чём я думал в возрасте примерно восьми лет.
– Надо было помогать мне тогда, а не появляться сейчас, когда всё и так идёт хорошо.
– Ты никогда не оставался один, – ответил он. – Никто никогда не остаётся один, даже если и думает, что он одинок. Спроси себя, сколько необъяснимых событий происходили с тобой в самые нужные моменты?
Посмотрев на потолок, я задумался, столько же всего может пойти наперекосяк в течение всего одной жизни.
Он исчез, как только я отвернулся, и кстати – мне необходимо было время, чтобы всё обдумать.
Я потянулся за сигаретами и попросил у Денни ещё апельсинового сока.
– Странно, – я посмотрел на Нину, – сейчас, когда я вам это рассказываю, чувства поднимаются наружу, как будто всё произошло лишь вчера. Тебе не кажется это странным?
Нина покачала головой и тихо сказала:
– Нет.
Перед тем, как я продолжил рассказ, мы провели некоторое время в тишине.
Объятия
Из всех, кого я знаю, лишь деревья
Любят подобные объятия.
Знаете,
Такие, где вы сжимаете
Очень сильно.
Действительно сильно.
Я имею в виду очень–очень сильно.
Нет, не просто сильно, а очень–очень–очень–очень сильно,
Так, что уши краснеют.
Вот это объятия. Только деревьям нравится так обниматься и мне.
Глава 17
Денни спрыгнул с табурета и налил мне стакан апельсинового сока, бросив туда немного колотого льда.
– Полагаешь, что этично играть в лотерею по твоему методу? – задала вопрос Нина.
– Не вижу в этом ничего предосудительного, – покачал головой Денни.
– Не является ли это желанием получить нечто на халяву? – настояла Нина.
– В какой–то мере, так оно и есть. Но, с другой стороны, ты вкладываешь в угадывание личные усилия, а не бросаешь деньги на ветер в надежде на удачу. Используешь свой разум и все имеющиеся способности. К тому же ты ничего не отбираешь у других, ведь выигрывают все, у кого есть правильный ответ.